Капкан для птиц

Богословская Светлана

— Интересно, кто это все создал? У князя Барятинского явно был вкус, — говорила я, рассматривая дворец в Марьино.

— Я не понимаю, зачем ты пошла в медицинский, ты же архитектор от природы, — говорила мне Нина. — И вообще, ты не забыла, зачем мы сюда приехали? Отдыхать. Давай договоримся сразу, здесь ты не врач, а я не судья. Мы просто женщины. Вокруг столько интересных мужиков.

Я огляделась по сторонам. На площади у дворца было пусто. Раннее утро, дворец еще спит.

— Где ты мужиков увидела? Размечталась… Где их взять-то?.. А, кстати, какой нужен? Любой от тридцати до шестидесяти?

— А тебе какой нужен? — в свою очередь задала мне вопрос Нина.

В то время

этот вопрос для меня был очень болезненным. Прошло уже восемь месяцев после развода, а я продолжала лить горючие слезы по своему бывшему мужу. И чтобы немного залечить душевные раны, мы с Ниной и придумали эту поездку в Марьино. На мужчин посмотреть, себя показать. Нина тоже была не замужем.

Я не долго думала над вопросом и сказала первое, что пришло на ум:

— В дорогих очках и чистых ботинках.

И мы обе рассмеялись. Да, очень трудно, выйдя замуж в девятнадцать лет, прожив с мужем двадцать три года, родив двоих детей, развестись. У меня бы не хватило сил. Он сам сделал это. Через одиннадцать дней после моей операции. Ладно, не будем о грустном. Слезы. Слезы. Слезы. Бесконечные слезы. Хватит! Надо начинать новую жизнь. Не ради себя, а ради детей: вон как мучаются, глядя на меня. Страдания, конечно, очищают душу, но страдать можно не более трех дней, иначе организм разрушит депрессия. Взяли себя в руки. Лицо нарисовали, зажгли огоньки в глазах — и вперед! Подумаешь, муж бросил, ну и что?! Необходимо развлечься, — назначила я себе лечение.

Справившись с формальностями при поселении и распаковав багаж, я пошла знакомиться с окрестностями. Настоящая, белая зима. Чистый снег и тишина. Необыкновенно красивый парк был прекрасен и зимой. Чудное озеро отдыхало подо льдом.

Администратор предложил прогулку на лыжах. Особый интерес у меня вызывала возможность увидеть в лесу живых оленей. В это время их кормят, и они подходят к кормушкам. Вооружившись лыжами и видеокамерой, я отправилась на прогулку. Светило солнце, снег переливался и искрился, с опушки леса открывался потрясающий вид. Гордые, грациозные олени, как бы показывая свое превосходство над человеком, позволяли себя фотографировать, но тем не менее не подпускали близко. Я так увлеклась, что не заметила торчавшую в снегу ветку. Лыжи зацепились, я потеряла равновесие и спикировала с горы. Снег безжалостно сыпался мне за воротник и в рукава, залепил глаза, и даже во рту чувствовался вкус холодных снежинок. К счастью, на моем пути не оказалось деревьев. «Были бы мозги, было б сотрясение», — так сказал бы мой бывший муж, травматолог. Это была одна из его дежурных фраз. Скажу честно: как выяснилось через двадцать три года, мужем он был плохим, а вот травматологом — хорошим. Отцом — тоже никаким. Лучшее, что может сделать отец для своих детей, — это любить их мать.

Я сидела в сугробе, не в силах подняться. Лыжи зацепились одна за другую, ноги завязались узлом. Вроде ничего не сломала. У меня ведь теперь нет знакомых травматологов: после развода не хотелось попадать к мужу в отделение.

— Сильно ушиблись? — раздался за спиной мужской голос.

Мужчина ловко отстегнул лыжи и помог мне подняться, потом с видом знатока осмотрел мои ноги, и у меня появилось подозрение, не одной ли профессии незнакомец с моим бывшим мужем. Как-то неожиданно я воскликнула:

— Вы случайно не врач-травматолог?

— Нет, — улыбнулся незнакомец. — Я инженер, из Екатеринбурга.

— Из Екатеринбурга? А в Курскую губернию вас каким ветром занесло?

— Я слышал, что здесь много очаровательных женщин, не умеющих кататься на лыжах. Вячеслав, — протянул мне руку незнакомец.

— Светлана, — ответила ему я. Набившийся за пазуху снег начал таять, и я почувствовала,

что замерзаю.

***

Я проснулась от шума текущей из крана воды и обнаружила, что накрыта какой-то вонючей фуфайкой. Возле умывальника стоял Леха и… брился. Пока он не заметил, что я проснулась, надо его повнимательней рассмотреть. Крупный, даже для мужика крупный. Коротко подстрижен. Ежик волос торчит во все стороны, лицо однозначно мужское, мужественное. Глазки маленькие, на большом лице — как прорези для пуговок в огромной подушке. Когда Леха смеялся, глазки куда-то закатывались, и их вообще не было видно. Нос, видимо, не раз встречался с кулаком. Плечи широченные. Молочных желез практически нет. «Гинекомастия», — автоматически определила я. Живот огромный, как у мужика, который любит пиво и принимает эдак литров по пять в день.

Мой взгляд опускался все ниже. Обалдеть. Трусы на Лехе мужские. Никакие не «семейники», а современные, с рулем на одном месте. А руль-то выпирает. Ну и Леха! Чего он туда напихал?.. Вижу, нитками пришита прокладка. Немаленькая. Ну, Леха, ты даешь!

Леха не заметил, что я его так пристально разглядываю. Он был в одних трусах, мылся под краном. От ледяной воды взвизгивал, с удовольствием фыркал, мычал под нос какую-то блатную песенку: «Хоп, мусорок, не шей мне срок. Машинка “Зингер” иголочку сломала…»

Вместе с ночью улетучился и мой сон. В реальности я снова все в той же жуткой камере со странным мужчиной, бывшей женщиной. Засыпая, я так надеялась, что это все лишь кошмар и с наступлением дня он растворится.

Леха заметил, что я проснулась.

— Мадам, как прошла первая тюремная ночь? Как спалось? Я накрыл тебя фуфайкой, чтобы ты не замерзла. Как нары?

Можно сладко спать на нарах, а можно не заснуть в богатой постели.

— Мягкие, что пуховая перина, — подыграла я Лехе.

— Как врач ты должна знать, что нары лечат остеохондроз, целлюлит. Еще тридцать три болезни, забыл, какие, а самое главное — просветляют мозги: вспоминаешь даже то, чего никогда не знал.

С мозгами у меня вроде всегда все было нормально. Цели попасть сюда, чтобы проветрить мозги, у меня не было. Согласимся с Лехой и будем избавляться здесь от целлюлита и остеохондроза.

«Кормушка» (окошко в двери камеры) открылась, и через нее донесся мужской голос:

— Кипяток будете?

— Будем! — громко крикнул Леха.

Набрал кипятка. Заварил кофе. Запах кофе быстро заполнил маленькую камеру, и сразу стало уютнее.

— Ваш кофе, мадам! Вам в постель?

— Леха, не ерничай! Не издевайся надо мной. И без твоих шуток на душе плохо.

— Позавтракаем, а заодно и согреемся.

Леха протянул мне огромную алюминиевую тюремную кружку. Великовата для кофе, но чтобы погреть озябшие руки — самое то. Я крепко обхватила ее руками.

***

Я ничего не рассказала Нине о новом знакомстве. Вернувшись в номер, я обнаружила подругу спящей. Спать она сюда приехала, что ли? После ужина я опять не смогла ее никуда вытащить: весь вечер она валялась на диване, читала какую-то книгу.

— «Уголовный кодекс», что ли, перечитываешь? На работе не надоело? Расслабься. Отдыхать сюда приехали.

Вечером я отправлюсь блудить. Одна. Благо, познакомились поближе с женщиной, которая сидит с нами за столом в столовой. Управляющая банком. Веселая тетка. К ней сегодня должен приехать муж с дочерью, а у него здесь отдыхает много друзей.

— Светка… Мужиков будет пруд пруди. Я тебе обещаю. А где Нина?

— Она в номере дрыхнет. Спать сюда приехала. Встречаемся в баре в восемь.