Капкан любви
Шрифт:
— Мне опротивело быть попугаем. Все идет не так с самого мая. Все идет не так с тех пор, как я стал прислушиваться к Фицу. Я чувствую себя отвратительно, Тедди. Я больше не получаю удовольствия от своей работы. Я не знаю, чего мне хочется. Я хотел бы исправить все это.
Тедди кивнула в знак согласия.
— Тедди! — обрадовался Майк. — Ты же знаешь, чего мне хочется. Мне хочется быть с тобой. Мне хочется услышать, как ты скажешь, что никакой я не подонок, не дурак, не растяпа, что я — хороший парень. Пожалуйста, Тед, может быть, ты подойдешь ко мне, сядешь на колени, как раньше? Хоть на минуту?
— Нет, Майк. Нам нужно поговорить. В этой истории есть две возможности.
— Так расскажи мне о них.
— Эта сделка, несомненно, была мошеннической. Ты согласен?
Майк нерешительно взглянул на нее.
— Итак, это была мошенническая сделка, — твердо продолжила Тедди. — Я поклялась другим людям в том, что ты рассказал мне, и ты подведешь меня, если не подтвердишь свои слова письменно. Я все уже рассказала Джеку Делавиню. Сейчас, я думаю, он уже рассказал это руководителю банка. Они готовятся завтра рассказать все это в «Стейнберге». Если у меня не будет письменного свидетельства, я могу пойти под суд.
Черные глаза Майка уставились на нее.
— Тогда что же мне остается делать?
— Если ты хочешь со мной сотрудничать, опиши случившееся неделю назад на бумаге, во всех подробностях. Я не думаю, что будет начато судебное расследование. Джек не хочет возбуждать его, а «Стейнберг» — тем более. Все, чего хочет Джек — это назначить хорошую цену за «Голдсмит». Могу добавить, что в дальнейшем ты сможешь продолжать работать в «Стейнберг Рот», словно ничего не случилось.
— Никакого следствия, говоришь?
— Мы все этого хотим, но, конечно, я не могу дать гарантии. Что я действительно могу гарантировать — что следствие начнется, если ты не подтвердишь случившееся.
— А как насчет пяти миллионов? — обеспокоенно задвигался Майк.
— Что насчет них?
— Ну, — замялся он, — Я могу оставить их себе?
Тедди скрестила руки на груди и холодно глянула на Майка.
— А ты как думаешь, Майк?
— Думаю, нет.
— Правильно думаешь.
— Почему мне должны поверить? А если там подумают, что мы с Глорией сговорились сами, а Фиц ничего об этом не знал? Разве он сознается в том, что подговорил нас?
— Не прикидывайся наивным, Майк. В тебе есть многое, но наивности в тебе нет. Ты обо всем подумал, еще когда Фиц впервые упомянул тебе о сделке. Если бы это устроили вы с Глорией, то сейчас... — Тедди наблюдала за действием своих слов, — вы с Глорией уже сидели бы где-нибудь в Южной Америке с приклеенными бородами. Вы где-то должны были взять деньги, чтобы перечислить их на счет, ведь для успеха этой сделки мало обычного торгового счета «Стейнберга». И вы бы не сидели на виду, дожидаясь, пока вас поймают. Твоя история правдива, ей можно доверять. Фицджеральд — единственный, кто в состоянии выплатить тебе пять миллионов фунтов, и только деньги были побуждением твоего поступка.
— А какие у меня теперь побуждения, Тедди? Что мне будет, если я сделаю то, что ты хочешь?
Тедди спокойно
— Ты выпрашиваешь у меня взятку, Майк? Так? Ты совершаешь поступки только за деньги? Не выйдет. Я не собираюсь платить тебе ни пенни. Деньги, которые тебе дал Фицджеральд — не его деньги. Это называется кражей, Майк. И продажностью. Ты готов снова это сделать?
Майк подпер голову руками и уставился в пол.
— Я не хочу денег, Тедди. Я просто хочу, чтобы все было как раньше, понимаешь? — он поднял голову, и Тедди увидела, что его глаза полны слез. — Просто я хочу снова быть вместе с тобой. Я хочу прикасаться к тебе, обнимать тебя, заниматься с тобой любовью, жениться на тебе. Я хочу быть с тобой. Всегда. Я хочу, чтобы ты любила меня. Меня. Это единственное, чего я всегда хотел...
— У тебя это не получилось. Разве не так, Майк? Допустим, мы снова сошлись. Допустим, мы поженились. Как по-твоему, сколько времени пройдет до того, как ты снова полезешь в панталоны других женщин? Сколько времени пройдет до того, как ты начнешь шуметь, что тебе мало платят в «Стейнберге», что я разрушила твою карьеру, стеснила твои возможности, ограничила твою свободу... запрещая тебе ходить на пьянки с напарниками? Сколько, Майк? Сколько, прикинь?
Майк встал и зашагал по комнате.
— А если я изменился, Тедди? А если я многому научился после всего этого? Разве это невозможно? Все остальные считают меня парнем со светлой головой. Вряд ли у тебя когда-нибудь было высокое мнение обо мне, но почему, черт возьми, ты оцениваешь меня так низко? Я не подонок, не тупица. Ладно, я поддался влиянию Фицджеральда. Я был слабым. Я был уязвимым. Я был — проклятье — доступным для коррупции. Я не ходячая добродетель. А ты? А кто еще? В конце концов, что-то я понял. Я знаю, что не обращался с тобой хорошо, но теперь буду. Ты должна поверить мне, Тедди!
Тедди медленно и печально покачала головой.
— Не знаю, могу ли я всему этому поверить, Майк. Кажется, я больше не могу доверять тебе. Может быть, ты и прав. Может быть, ты изменился. Но и я тоже изменилась. Теперь я осторожнее насчет того, кому мне доверять и почему. Я не хочу, чтобы мне опять было больно, понимаешь? Не знаю, оправилась ли я от удара, который ты уже нанес мне.
Майк опустился перед ней на колени и прислонился головой к ее ногам. Тедди застыла на месте. Ее руки повисли в воздухе, не желая ни прикоснуться к нему, ни оттолкнуть его. Она уставилась на стену, чтобы не глядеть на Майка. Она не ожидала, что так растеряется из-за него. Тедди ожидала, что он потребует возможности исправить свою ошибку, но не предполагала, что это заденет ее, что, несмотря на все случившееся, Майк еще способен тронуть ее сердце и заставить ее вспомнить, как она любила его.
— Я больше никогда не обижу тебя, Тедди. Я обещаю тебе. Ты должна поверить мне. Ты для меня самая большая ценность на свете. Даже больше, чем моя работа. — Тедди слегка поморщилась. — Гораздо больше, чем моя работа, — поправился Майк. — Я хочу заботиться о тебе. Я хочу ухаживать за тобой...
— Дело в том, Майк, что я не хочу, чтобы обо мне кто-то заботился. Мне не нужно, чтобы обо мне заботились. Ты говоришь, что изменился, но все еще валишь меня в одну кучу со своей квартирой, своим переносным телефоном и своим траханым «феррари». Я знаю, что ты хорошо о них заботишься, и я этого не хочу! А как же моя жизнь, Майк?