Капойо
Шрифт:
Стамэ! Хватит. Надо что-то делать.
– Иллира, твой муж взял деньги в долг и выплачивает его постепенно. Может, мне тоже так сделать? Чем раньше мы начнём искать Верделла, тем быстрее его найдём.
Она старалась не думать о Лойке. О ней она узнает только в декабре.
– Ты женщина. Ссуду не дают тем, у кого нет имущества. Нам надо закладывать дом, но это гиблое дело. На Черилле долг за лавку. Вторую ссуду он не получит. С ростовщиками связываться – губить себя.
– Я могу продать свои платья! За них дорого давали
Иллира оживилась.
– Покажи!
Аяна выбежала во двор и вернулась со своими вещами.
– Вот.
Кафтан с птицами и голубой халат шелестели, опускаясь на грубое белое покрывало кровати.
– Ты вряд ли выручишь много за эти наряды.
– Почему?
– Тут не в ходу такой крой. У них нет пышных юбок. Рукава слишком широкие, ну, их-то можно заузить, но остальное... У нас не носят такое. Ты можешь их продать, но дорого за них не дадут. И ты вряд ли найдёшь покупателей. Это красивый и дорогой материал, но их не переделать на наши фасоны.
Аяна села, сгребая наряды в охапку.
– Мне больше нечего продать. Иллира, мне нужна работа.
– Я постараюсь найти. Сюда заходит много народа, думаю, что-то да найдётся.
Стемнело. Аяна повесила на крюк красивый кованый фонарь со свечой.
– Ну что, Кимо, как тебе наш новый дом?
Кимат улыбался, запихнув пальцы в рот. Иллира узнала в нём Конду, которого видела больше трёх лет назад... Нет, так не пойдёт. Нужно отложить мысли о нём, иначе он так и будет приходить к ней во сне и мучить, проходя рядом, но не касаясь, обдавая жаром своей кожи, но не давая прикоснуться к себе. Она изведёт себя этими мыслями за восемь месяцев.
Стало отчего-то очень душно. Она подошла к окну и открыла его. В просветах между облаками проглядывали звёзды. Нежные лисья папоротника на перилах лестницы загораживали часть из них.
Она встала за изножье кровати и налегла на него. «Вр-р-у-у-уп», – затрещали, поскрипывая, половицы. Кровать встала под большое окно. Вот теперь с её кровати тоже было видно звёзды.
Пусть одна из них приведёт его к ней.
8. Хха!
– Аяна, у меня новости. Одной девушке нужна дэска. Я посижу с ним, – сказала Иллира, показывая на Кимата.
– Наконец-то. Я уж думала, никому не потребуюсь. Что они хотят?
– Вышивание, пение, мендере.
– Я не очень владею мендере. То есть совсем не владею. Знаю несколько аккордов.
– Сходи. Может, понравишься. Может, они захотят читар?
– Где это?
– Через две улицы. Совсем недалеко. Хороший дом, я слышала о них. Они рассматривают всех.
Аяна шла по улицам в радостном ожидании. За всё время никого, кому бы требовалась капойо или дэска, но без рекомендаций и связей, и тут вдруг такая удача.
Вот и нужный дом. Чистый, с красивыми окнами... Интересно, какой у них задний дворик? За последнее время
Она постучала в дверь. Манеры! Помнить про манеры! В голову приходили вежливые фразы из тех, что предлагал Харвилл, как подходящие для любых обстоятельств. Погода, похвала дому... Всё подобное.
Ей открыли дверь, и пушистая мордочка кота выглянула наружу и тут же спряталась.
– Проходи, – сказала женщина в светлом переднике с гладко убранными волосами. – Ты по поводу места дэски?
Аяна кивнула. Дом был в два раза шире, чем дом Иллиры, и напоминал некоторые большие дома, в которых она выступала с труппой Кадиара, только гораздо, гораздо меньше.
Катьонте оставила Аяну подождать внизу, в крохотном холле, потом снова спустилась за ней и провела наверх по узкой лестнице. Их встретила открытая арка в комнатку, расположенную там же, где обычно находилась общая комната между женской и мужской половинами в поместьях.
Аяна скромно потупила взгляд. Ей предстоит учить эту... кого? Она успела заметить только взрослых мужчину и женщину, сидевших перед ней на креслах у низкого светлого столика. Теперь её взгляд скромно протирал ковёр с явными следами разрушительного воздействия времени на его когда-то яркие краски.
– Как тебя зовут?
– Аяна.
Мужской голос был глубоким и красивым.
– Сколько ты уже работаешь?
Аяна мельком подняла взгляд на говорившего с ней мужчину. Средних лет, упитанный, с красноватым лицом. Она попыталась сосчитать, кого и сколько она учила, но сдалась и решила сказать примерно.
– Полгода.
– Хм. Это мало. Ладно. Что ты умеешь?
Аяна перечислила, что умеет, не включая в этот раз нож, рыбалку, зайцев и, на всякий случай, верховую езду.
– А мендере?
– Я играю на читаре и кемандже. На мендере – не очень.
Ей удалось заметить, что сидящие перед ней переглянулись, но выражений на их лицах поймать не успела.
– Спой.
Аяна спела маленькую песню про птичку пасси, которая нашла большой кусок хлеба, а пронырливая ворона хитростью выманила у неё этот хлеб. Голос немного дрожал от волнения и от того, что ей не нравилось, как сухо с ней разговаривает этот человек.
– Ну, ничего. Что с вышивкой?
Аяна вынула из сумки вышивку и показала. Она незаметно рассматривала бледное платье женщины, украшенное нежно-зелёными вышитыми листьями по рукавам и неглубокому вырезу, и чувствовала некоторое удовлетворение от того, что умеет вышивать лучше мастерицы, которая трудилась над этим платьем. Определённо, лучше.
– Ну, ничего, – сказала женщина, опуская руку, чтобы погладить маленького толстого пятнистого кота, который подошёл, чтобы потереться об её кресло. – У тебя есть рекомендации? Кто твой попечитель?