Капойо
Шрифт:
– Илойте, – нахмурился Алман. – Уителл не предупреждал тебя о внешнем виде? Мы уже не в деревне.
– Прошу прощения, кир, – виновато сказал Илойте, приглаживая волосы и поправляя камзол. – Больше не повторится!
– Пригласи кирью Гелиэр. Надо познакомить её с капойо.
– Сейчас, кир.
Он выскочил за дверь, и раздался топот ног, приглушённый ковром. Аяна искоса посмотрела ему вслед, и Алман заметил этот взгляд.
– Он недавно переехал в город, – удручённо сказал Алман. – Вместе со мной. Дом стоял закрытый, тут был только управляющий, экономка и несколько катьонте, причём один ушёл прямо перед нашим переездом. Надеюсь, Илойте скоро
Дверь открылась. Аяна встала и во все глаза глядела на девушку, с которой ей, по-видимому, предстояло провести следующие четыре месяца... а потом ещё время до возвращения «Фидиндо».
– Гели, это твоя новая капойо, – сказал Алман. – Капойо Аяна.
Девушка с заколотыми наверх тёмными, почти чёрными волосами и нежной смугловатой кожей, на которой ярко выделялись голубые глаза, немного повернула голову и посмотрела на Аяну, взмахнув густыми чёрными ресницами, и у Аяны дыхание перехватило от её красоты. Она всматривалась в лицо кирьи с восторгом, но та отвернулась к отцу и вежливо кивнула.
– Благодарю, отец.
– Капойо Аяна играет на кемандже. И вышивает, насколько я помню. Мне кажется, вы хорошо уживётесь вдвоём.
– Благодарю, отец.
– Ты можешь идти, Гели.
Девушка вышла, шурша голубым платьем, и Аяна потрясённо смотрела на кира Эрке. Его тёмные редкие волосы с сединой, негустые брови и короткие, довольно светлые ресницы над серо-голубыми глазами совершенно не сочетались в её голове с изумительной внешностью кирьи Гелиэр. Какая же у неё была мать?
– Присаживайся. Гели семнадцать, и я слишком поздно спохватился, – сокрушённо сказал Эрке. – Если бы её мать была жива, она бы устроила всё, что полагается насчёт знакомств и этого всего. Я совсем не обращал внимания на эту часть жизни. Она жила, как цветок под стеклянным колпаком, в нашем эйноте... Я не вывозил её в свет. Теперь я корю себя. Её прежняя капойо ушла от нас, и тут-то я и опомнился. капойо Рида тоже была девушкой скромной, но при этом бодрой, и Гели не было одиноко и скучно в нашей глуши. Она боится столицы, у неё нет друзей. Я привёз её сюда в надежде, что она здесь заведёт подруг, но для этого нужно сопровождение и ещё все эти... женские штучки. Мы тут уже две недели, а она только пару раз спускалась в сад. Я могу договориться о свадьбе вообще без её участия, но хотел бы, чтобы у меня был выбор. Я люблю её и не хочу отдавать какому-нибудь...
Он замялся и поморщился. Аяна села и с нарастающей злостью слушала то, что он говорил, это странное, недоступное её пониманию проявление заботы и отцовской любви... Он действительно искренне считал, что отдать дочь наименее противному, по его мнению, мужчине – это в порядке вещей!
– В общем, я не слепец. Я вижу, какое она... производит впечатление. Я договорился о нескольких визитах в разные дома, а ещё, насколько я понимаю, ей нужны платья и прочее... Жизнь в эйноте была куда проще. В общем, я надеюсь, что к осени у меня уже будут предложения. Я был слишком занят своими овцами. Очнулся, только услышав, как управляющий эйнота обсуждает с экономкой, что дэска Оринда выйдет замуж раньше своей кирьи, если так пойдут дела.
Аяна вспомнила, как ходила с отцом смотреть молодую игреневую кобылку для маминой повозки. Печник из верхней деревни сказал сыну вывести её, тот на верёвке водил лошадку по двору, подгоняя, поднимая в рысь, и она гарцевала, красуясь и будто осознавая своё изящество. А на торгу хасэ лошадей водили туда-сюда мимо толпы, а потом продавали тому, чья цена была выше.
Ей
– Я надеюсь если не на взаимную симпатию, – вдруг сказал он, – то хотя бы на то, что её будут любить, как я любил её мать. Не за приличное имя... А за что-то более важное. Хотя, конечно, лучше, если это будет мужчина из достойного рода, – добавил он, опять погружая Аяну в разочарование. – Надеюсь, ты поможешь ей немного освоиться в столице. Ну что?
Аяна колебалась. Она сама была в столице две недели, и вряд ли могла помочь кому-то хоть с чем-то здесь освоиться. Всё её нутро протестовало, когда она думала, что ей придётся водить Гелиэр или любую другую девушку по гостям и паркам, чтобы кто-то присмотрел её и сделал предложение Алману. Она отчаянно стиснула зубы и кулаки.
– Я согласна, – сказала она. – Как заключить договор?
Кир Эрке удивлённо посмотрел на неё, потому что тон менее всего соответствовал словам.
– У тебя есть доверенность Бинот, поэтому ты можешь поставить свою подпись на бумаге. Сумма не настолько большая, чтобы требовался попечитель. Сейчас.
Со сжатыми кулаками она глядела, как кир окунает металлическое перо в чернильницу и размашисто пишет на красивом листе, похожем на те, что дал ей Карис.
Он позвонил в колокольчик и жестом подозвал Аяну. Она приняла лист из его рук и пробежала глазами. Текст был коротким. Нелит Аяне, подопечной... договор на четыре месяца... Выдаю жалованье вперёд... Кир Эрке Алман, его подпись... Нелит Аяна.
Она написала на листе подаренное Харвиллом родовое имя и почувствовала себя очень странно, как будто с этим движением пера она стала не только Аяной из швейного двора в долине, но и кем-то ещё, с кем она была пока незнакома. Она выпрямилась. В комнату зашёл Илойте.
– Как зовут того, кого ты ищешь? – спросил Алман, доставая ещё один лист. – Имя, возраст, цвет глаз, рост, всё, что тебе известно о нём.
– Салке Верделл, – сказала Аяна не до конца веря в происходящее. – Мой очень близкий друг.
Алман записал всё, что она рассказывала, потом подождал, пока высохнут чернила и сложил лист.
– Как зовут того человека, к которому ты обращалась?
– Матиелинта Керталл. Беретос, второй дом.
– Ты слышал, Илойте? Займёшься сегодня.
– Но... – сказала Аяна. – Я думала, что сама...
Кир слегка нахмурился.
– Капойо Аяна, для этого у меня есть камьер. Твоя задача – дела кирьи Гелиэр. Ты заберёшь остаток жалованья сейчас?
– Я бы хотела доплатить тому человеку за срочность. Но тогда у меня не останется денег на жизнь. Можно их забирать, например, раз в неделю?
– Да. Ступай к кирье. Илойте, останься-ка на минуту, - сказал он, доставая с полки толстую книгу.
Аяна вышла и степенно пошла по светлому коридору на женскую половину дома, хотя ей больше всего хотелось радостно прыгать. В дверях её догнал Илойте.
– Что, очень важный человек? – подмигнул он ей. – Любимый? Родственник?
– Вроде того, – сказала она с улыбкой, и Илойте улыбнулся ей в ответ.
– Надеюсь, ты его найдёшь, - кивнул он и убежал по лестнице.
16. Мы близнецы
Аяна вошла на женскую половину. Здесь, кроме открытой гостиной с обеденным столом, тоже было всего три двери, и все три были закрыты. Она прошла по светлому коридору со стенами, расписанными цветными узорами по штукатурке, осматривая красивые кованые светильники и чёрные гнутые дверные ручки. Из-за средней двери тянуло сквозняком. Она постучалась.