Капризная фортуна
Шрифт:
Глава двадцать седьмая
Неприятные исследования
В гостиницу добрались в стиле наилучших детективных боевиков: три раза сменив транспортное средство и между сменой проходя небольшой отрезок пути пешком. В свои комнаты тоже постарались проникнуть как можно тише и незаметнее. Да и вряд ли на четверых постояльцев кто обратил особое внимание: только-только занимался рассвет.
Затем три часа выспались, полностью сменили одежды, а единственная женщина так вообще облачилась в мужской костюм, да и подались на очередное дело. С собой прихватили всё, что могло пригодиться,
Вот, правда, коней пришлось седлать самим, потому что конюхи только полчаса как спать завалились. Слишком уж много у них хлопот было со съезжающимися всё утро постояльцами.
– Ладно, у нас в Распадском люди не гордые, – приговаривала княгиня, пуская свою лошадку в галоп. – Сами кого надо запряжём!
И после её вчерашнего контроля над ситуацией никто в таком утверждении не сомневался. Хотя поговорить на эту тему удалось, лишь выехав за город по направлению вдоль реки-канала и подобрав подходящую просёлочную дорогу. Для намеченного дела следовало отъехать как можно дальше от столицы. Да и виднеющаяся на большой высоте пара орлов присматривается к земле. Если будет возможность для общения, сразу снизятся.
Оказавшись за городом всадники обратили внимание на большие щиты, прикреплённые на жёлтых шестах. Ночью их как-то не заметили, а вот сейчас рассмотрели и вчитались:
«К воде не приближаться! Смертная казнь – тем, кто выживет!»
– Ну вот, здесь тоже зверские строгости, – заметил Фериоль. – Словно при живом императоре.
– Только, похоже, здесь вообще никто не появляется, – пытался через некоторое время разглядеть пропавшую из-под копыт коней дорогу Виктор. – Кажется, на этих лугах никто даже покосов не проводит, в зарослях деревья не рубит, ягоды или грибы не собирает… Воистину за века в сознание народа въелось: запретная зона. Вон, даже дальних дозоров не видно. И следов никаких нет.
– Это потому, что забор уже кончился, – сообразил присмотревшийся Додюр. Затем первым подскакал к каналу, осмотрелся на берегу и помахал остальным рукой: – Давайте сюда! Опасаться нечего!
Действительно, вскоре уже весь отряд наблюдал с обрывистого бетонного берега за идущими навстречу друг другу потоками кашьюри. Монстры не прекращали своего интенсивного движения даже днём.
– Странно, здесь эти образины всё равно сплавляются словно сонные, – рассуждал жрец. – Не ожили? Ослабели? Или отравленные чем-то…
– Может, у них брачные игры в озере? – выдвинула версию мало знающая об этих «рыбках» Аристина.
– А мы тебе не говорили? Бесполые кашьюри. Однозначно.
– Так чего же они там в пещере так игрались?
Над этим вопросом недоумевали все. Но ведь время бесцельно уходило.
– Как будем их ловить? – Поглядывая на небо, Менгарец принялся доставать из седельной сумки заготовленные крючья, кусок проволоки и малые мешочки. – На соль или гарпунами?
– Лучше совместно, – предложил Фериоль. – Так сказать, с гарантией. Только вот выволочем ли мы такие туши на берег?
– Легко! – бравировал Додюр, разматывая моток верёвки и закрепляя один конец к луке седла. – В крайнем случае лошадки помогут.
– …Или Мурчачо, – с улыбкой добавил Виктор, любуясь на садящегося невдалеке пернатого друга. А затем сразу
– Привет, дорогой! Как спалось у пролива? Что там видно сверху?
Молодой катарги выглядел весьма довольным, хотя жареным мясом его никто не угощал. Видимо, сегодня охотились сами, не брезгуя и сырым.
– Привет и тебе, Кормилец, – отвечал Мурчачо, приближаясь к людям вперевалку. – И всех остальных приветствую! А спалось нам отлично, нашли отвесную скалу с неприступной пещерой, так что ночь прошла спокойно. Вокруг вас – никого, ни засад, ни разъездов. А как у вас? Что это вы, рыбалку затеваете?
– Да нет, просто эксперимент проводим. Надо достать два типа этих монстров и выяснить, какое между ними различие. Видишь, насколько они разные? Да и плывут в разные стороны.
– Так основное различие сразу видно, – насвистывал орёл. – Мы ещё возле пролива присмотрелись. Те, что плывут вверх, – более толстые. А те, что плывут в пролив, словно сонные, – гораздо худее.
После такого сообщения люди вновь нависли над берегом, присматриваясь к скользящим под ними метрах в четырёх кашьюри. И вскоре в самом деле заметили подсказанное орлом различие. Просто извивающиеся тела всегда кажутся стройней, чем на самом деле. А вот вялые туши выглядели, наоборот, словно распухшие. Потому сразу разница не определялась.
– Ай да Мурчачо! Ай да молодец! – нахваливал Виктор своего воспитанника и друга. – А вдруг ты ещё и причину подскажешь такой разницы?
– Запросто! Пока они плывут вверх, тратят силы и худеют. Вот и всё.
– Не сходится. Цель их плавания совсем недалеко отсюда, – кивок головы в сторону столицы. – И смотри, здесь они ещё толстенькие, а ведь до пролива многократно большее расстояние, чем до города.
Катарги больше ничем помочь людям не смог. Да и содействовать в рыбной ловле отказался, с каким-то стеснением признавшись:
– Мы вообще только в мелких реках рыбу берём. А к этим чудовищам никак приближаться не можем: запах от них преотвратный.
– Согласен. И хорошо, что у нас, людей, обоняние не такое прихотливое. Ладно, лети и посматривай, чтобы нам не помешали.
Затем все трое мужчин и переодетая под них женщина принялись за весьма неприятную, дурно пахнущую работу. Вначале без труда зацепили крючьями и выволокли на бетонный берег тушу кашьюри, который сплавлялся. Горсть соли в пасть, и тело не трепыхается даже. Затем топором разрублено брюхо, вскрыт желудок и всё остальное, что могло только заинтересовать дотошного Фериоля.
Ничего. Ничего такого, что бы резко отличалось от тех вскрытий, которые он проводил на борту флагмана морского флота ещё в проливе Речном.
После чего занялись поимкой второго экземпляра кашьюри. Здесь уже пришлось попотеть. Слишком шустрые и проворные монстры не желали заглатывать соляную наживку и даже сноровисто уходили из-под летящих в них гарпунов. Пришлось идти на радикальную меру: высыпали всю соль сразу и одновременно, стараясь попасть на морду только одному чудовищу. Удалось! Вскоре и вторая туша оказалась на берегу, а Додюр, задыхаясь под белой повязкой на лице, приступил к разделке водного людоеда. Опасались как раз самого худшего: вида кусков разъеденной человеческой плоти. Подобное уже не раз случалось, так что кок был готов даже к собственному опорожнению желудка.