Капризный ангел
Шрифт:
– Слава богу! Мы спасены! – воскликнула она и впервые за все время взглянула на профессора.
Но что это? Она не верила своим глазам. Вместо профессора перед ней стоял Рудольф. Оказывается, это его руку она сжимала, пока мчалась вместе с толпой, спасаясь от преследователей.
Похоже, молодой человек был удивлен ничуть не меньше.
– Простите! – сказал он. – Я думал, что держу за руку совсем другую девушку.
– Я… я тоже считала, что вы – мой дядя, – запинаясь, пробормотала Тильда.
Сзади снова послышались крики и пистолетные выстрелы.
– Хорошо! – быстро проговорил Рудольф. – Разберемся,
Он снова схватил Тильду за руку, которую машинально выпустил в первый момент, когда увидел, что она – не та, кто он думал.
– Бежим! – скомандовал Рудольф. – Иначе эти хулиганы нас в два счета догонят.
Они снова нырнули в какой-то полутемный переулок и, стараясь держаться поближе к домам, пробежали несколько кварталов, потом свернули еще раз и опять очутились на лужайке. Они бежали не оглядываясь, но Тильда инстинктивно чувствовала, что за ними бегут еще люди. Кто это, враги или друзья, сказать в эту минуту было невозможно. А потому Рудольф был прав: единственное, что им оставалось, – это бежать, бежать быстро и не оглядываясь. Да, но где профессор? И каково ему было узнать, что он держит за руку не воспитанницу, а незнакомую ему Митси? Как бы то ни было, но возвращаться назад им сейчас никак нельзя. Поисками профессора и Митси они с Рудольфом займутся потом. Но когда?
И вот они бежали и бежали, пока, вынырнув в очередной раз на освещенную улицу, не обнаружили, что оказались в самой гуще студентов. Оба стали как вкопанные, а Тильда инстинктивно прижалась к молодому человеку, обмирая от страха.
Но уже в следующее мгновение картина прояснилась. Студенты не буянили, а вели себя на редкость законопослушно, что и понятно. Ибо небольшая площадь была оцеплена полицией.
Рудольф сделал попытку дать задний ход и стал осторожно отступать, бережно ведя за руку Тильду, но один из полицейских заметил их и скомандовал зычным голосом:
– Попрошу всех в центр площади!
– Но мы не студенты! Мы не знаем этих людей, херр оберинспектор! – попытался выкрутиться Рудольф.
– Я сказал, в центр! – грубо оборвал его полицейский.
В одной руке у него была дубинка, в другой он сжимал пистолет и был готов в любую минуту пустить в ход и то и другое, а потому спорить с этим воинственным стражем порядка было бесполезно.
Они молча двинулись к центру площади, где уже сгрудилось несколько десятков молодых людей, все еще разгоряченных дракой. Впрочем, вид у многих был растерянный.
– Что теперь с нами будет? – испуганным шепотом спросила Тильда у Рудольфа.
– Думаю, все обойдется. Во всяком случае, мы сумеем быстро доказать, что мы – не студенты.
От этих слов сердце у нее ушло в пятки. Ведь в качестве одного из доказательств ей придется назвать свое настоящее имя, что вызовет такой скандал, который невозможно себе и представить.
Будущая невеста его высочества князя Максимилиана арестована за участие в студенческих волнениях. Лучшей новости для первой полосы европейских газет и не придумаешь! Можно не сомневаться, что все лондонские издания с радостью ухватятся за сенсацию. Разумеется, британское посольство тоже будет поставлено в известность о происшествии и, в свою очередь, проинформирует герцога Фортгемптона. Что скажут родители, узнав о безответственном
– Пожалуйста, прошу вас! Мне во что бы то ни стало нужно отсюда выбраться! – прошептала она Рудольфу испуганным голоском.
– Сделаю все, что в моих силах! – пообещал молодой человек. – Хотя это будет и непросто.
– Что нас ждет?
– Скорее всего, нас всех сейчас загрузят в полицейский фургон и отвезут в участок для дознания.
Это значит, подумала она с ужасом, что ей придется объяснять, что она путешествует по Европе, назвать отель, в котором она остановилась, чтобы там, в свою очередь, подтвердили, что она действительно их постоялица. В любом случае все это чревато не только дипломатическими осложнениями, но и много еще чем. Шокированная родня, родители, убитые непослушанием дочери, и прочее, и прочее.
Тильде показалось, что она уже слышит уничижительные реплики, произносимые холодными, бесстрастными голосами, которыми станут обмениваться ее родственники на официальных приемах и дворцовых суаре.
– Вы слышали, что натворила крестница королевы Виктории?
– Воображаю, какое воспитание ей дали, коль скоро она пустилась в такие приключения!
– А я с самого начала говорила, что она совсем не пара князю Максимилиану!
Все эти чопорные короли и принцы моментально забудут, как осуждали того же князя Максимилиана пару недель тому назад, и с радостью переключатся на его невесту.
Да, она уже слышала их голоса, видела выражения их лиц, презрительный прищур глаз, надменно вздернутые аристократические носы, саркастические улыбки. Такая наглость! Дерзкая девчонка!
Она еще крепче сжала руку Рудольфа.
– Не бойтесь, – ласково сказал он. – Все будет хорошо.
– Нам нужно выбраться отсюда! Любой ценой!
Он ничего не ответил, а лишь стал медленно пробираться сквозь толпу, стараясь незаметно перевести ее на другую сторону площади. Судя по взглядам полицейских, обращенным в ту же сторону, именно туда и должен был прибыть фургон.
Боже, какая же я дурочка, не переставала корить себя Тильда. Как мне только в голову взбрела шальная мысль уговорить профессора, чтобы тот показал мне мюнхенскую пивную.
Да, она сама во всем виновата! Она, и никто другой! Но что толку теперь каяться и посыпать голову пеплом? Надо думать, как выпутаться из неприятностей, которые сама же себе и устроила.
– А вот и он! Как раз кстати! – услышала она голос полицейского и увидела фургон, запряженный парой лошадей, который медленно катил по дороге в сторону площади. Вид у повозки был устрашающий: длинный черный ящик безо всяких окон. Только две дверцы в тыльной части, через которые полицейские станут запихивать внутрь задержанных.
Один из полицейских отворил дверцы, а двое других приказали студентам:
– Заходить!
Несколько молодых людей выказали готовность подчиниться приказу, но на остальных команда подействовала отрезвляюще, и студенты заорали с новой силой.
– Нет насилию! – скандировали они. – Долой полицию! Иностранцы, вон из Мюнхена! Мюнхен принадлежит нам!
Полицейский ударил дубинкой какого-то юношу, попытавшегося выскользнуть из толпы, и тот громко вскрикнул от боли. Негодование росло, воинственные голоса товарищей пострадавшего слились в один протяжный вой.