Капризный ангел
Шрифт:
– Да, это и в самом деле страшно утомляет! – согласился Рудольф. – Однако в вашем возрасте жизнь еще не может наскучить вам. – Он немного помолчал. – Представляю себе, чем бы вы сейчас занимались, если бы были в Англии. Совершали бы верховые прогулки по парку в сопровождении кавалькады кавалеров. Или посещали бы дворцовые балы и танцевали там с напомаженными денди во фраках и белых перчатках.
Тильда невольно рассмеялась.
– А вы неплохо осведомлены об особенностях английской жизни.
– Мне пришлось однажды бывать у вас, и именно в разгар так называемого «лондонского сезона». И я своими глазами наблюдал десятки дебютанток, таких
– Рынок невест? – удивилась Тильда.
– Именно! Ведь всякая девушка, родившаяся в приличной семье, мечтает выйти замуж за человека с более высоким положением в обществе, чем у нее самой. Иными словами, цель одна – найти богатого жениха, и желательно с громким титулом.
В голосе Рудольфа было столько сарказма, что Тильда невольно поежилась. А ведь он прав, подумала она, хотя в ее случае это было далеко не так.
Действительно, лондонский сезон – это бесконечные балы, вечер за вечером, на протяжении нескольких зимних месяцев, и на всех желательно отметиться, чтобы молоденькую дебютантку заметили, запомнили, воздали ей должное, а еще лучше, наградили в конце зимы завидным мужем, у которого есть и деньги, и титул.
– Вот и вы, – продолжал Рудольф размышлять вслух. – Вы тоже вскоре станете женой знатного и богатого баварца и постараетесь поскорее выбросить из памяти наше с вами приключение. Одна, с незнакомым мужчиной, в какой-то жалкой хижине, затерянной в горах.
– Ни за что! – еле слышно прошептала Тильда. – Я никогда не забуду того, что случилось со мной в эти два дня.
– Это правда? Вы уверены?
– Да! – сказала Тильда, старательно отводя глаза в сторону. Странно, но она чувствовала, что не может сейчас посмотреть Рудольфу прямо в глаза.
Вся вторая половина дня прошла в разговорах. Выяснилось, что оба любят музыку и неплохо в ней разбираются. Рудольф рассказал, каким феноменальным успехом пользуется в Баварии Рихард Вагнер. Оба они много читали, и им было что обсудить из своих любимых авторов. Они даже успели подебатировать на тему знаменитой теории эволюции, предложенной Дарвином. Но, несмотря на то что у них оказалось так много общего, Тильда все время ловила себя на мысли, что их беседа смахивает на своеобразную дуэль, когда два изощренных фехтовальщика своевременно уклоняются от точечных уколов, предпочитая уходить в сторону. Судя по всему, у Рудольфа тоже была своя тайна, которой он, как и она сама, не намеревался делиться с посторонним человеком. Да и она все время была начеку: не дай бог сболтнуть что-то лишнее! Можно не сомневаться: при его остром уме и наблюдательности малейшая оплошность с ее стороны не осталась бы незамеченной.
И тем не менее еще никогда Тильда не проводила время более приятно. Удивительно! Ведь до этого ей еще не приходилось оставаться наедине с посторонним мужчиной. Не говоря уже о том, что этот мужчина был молод и ужасно хорош собой!
В родительском доме если Тильде и позволялось вступать в разговоры с представителями противоположного пола, то исключительно в присутствии матери или другой почтенной дамы, выполнявшей при ней роль компаньонки, когда принцесса Присцилла по каким-то причинам отсутствовала. Но еще ни разу в жизни ей не приходилось говорить с мужчиной так, как она беседовала теперь с Рудольфом. Разве могло ей прийти в голову, что мужчина может быть
Вернувшись домой в шестом часу вечера, Фрау Штрудель застала их все за теми же разговорами.
– Вижу, вы тут не особенно соскучились по мне! – улыбнулась она. – А я вот волновалась, как там чувствует себя мой пациент.
– Я уже совсем здоров! – тут же отрапортовал ей Рудольф.
– Сейчас посмотрим!
Хозяйка приготовила все необходимое для перевязки, после чего загрузила Тильду кучей мелких дел по кухне и огороду.
Тильда догадывалась, что, скорее всего, это Рудольф упросил фрау Штрудель изолировать ее на какое-то время, пока хозяйка будет возиться с его раной.
Если он думает, что вид крови приведет ее в полуобморочное состояние, то он глубоко заблуждается, не без гордости подумала Тильда, вспомнив, как перевязывала ему ногу в самый первый вечер. Впрочем, приятного в той процедуре тоже было мало. Море крови на полу и страх, что она не сумеет остановить кровотечение. Нет уж! Лучше никогда больше этого не видеть!
Фрау Штрудель принесла на ужин несколько бифштексов из мяса молодой косули, и Рудольф тут же объявил, что ничего вкуснее не едал в своей жизни.
К мясу фрау Штрудель не забыла прихватить и бутыль пива. А когда Рудольф рассыпался в благодарностях за такую предусмотрительность, она с улыбкой сказала:
– Я еще не такая старуха и хорошо помню, что любят мужчины.
– А почему вы не стали больше выходить замуж? – полюбопытствовал Рудольф.
– Не встретила человека, который пришелся бы мне по сердцу, только и всего.
– Уверен, в деревне у вас тьма воздыхателей, готовых сложить свои сердца у ваших ног.
– Да ну вас совсем! – рассмеялась фрау Штрудель, явно польщенная таким тонким комплиментом.
– Что ж, мне пора! – объявила она вскоре после ужина.
– Как там роженица? – поинтересовалась у нее Тильда.
– Малыш категорически не хочет появляться на свет. Я почти уверена, что это девочка! Капризная такая, своенравная девочка, которая заставляет всех столько времени ждать.
Женщина ушла, Тильда заперла дверь на засов и вернулась в спальню.
Рудольф бросил на нее пытливый взгляд.
– У вас снова озабоченный вид. Что на сей раз?
– Ничего. Просто прикидываю, где бы мне улечься на ночь.
– Там же, где вы спали минувшей ночью.
Тильда от смущения покраснела.
– Не думаю, – начала она, запинаясь, – что… что это будет правильно. Вы уже пришли в себя и вообще…
Повисло неловкое молчание.
– Хорошо! – согласился Рудольф после некоторой паузы. – Тогда я предлагаю вам шведский вариант.
– Шведский? – эхом переспросила девушка. – А что это такое?
– Когда я гостил в Швеции, мне рассказывали, какой забавный обычай существует там для тех молодых пар, кто уже помолвлен. Там ведь зимой очень холодно. А в доме, как правило, только одна печь, и стоит она в гостиной. И вот, если молодые люди хотят поговорить о чем-то наедине, они уходят в другую комнату, где, естественно, нет печи, а потому стоит зверский холод. Тогда они ложатся вместе в постель.