Капризы неба

Бриз Евгений

– Ты думаешь о том, как выбросить её из головы?
– неожиданно спросил Леонид.
– Лучше выбросись за борт сам. Я испытал все гуманные способы - безрезультатно.

– В неплохой компашке я оказался. Предсказательница будущего, телепат и девушка, сводящая с ума. Не хватает лишь пиратов, морского чудища и хэппи-энда для дешёвой истории в бумажной обложке.

– Я готов поверить во всё перечисленное, кроме хэппи-энда. Похоже, нам с тобой его никто не прописал.

Глен повернулся к Леониду и на полном серьёзе произнёс:

– Значит, надо написать его самим.

Художник усмехнулся:

– Непременно. Как я не подумал раньше.

–

Зря надсмехаешься. Мы сами хозяева своих судеб, а те, кто считает иначе, просиживают задницы как зрители на спектакле, в котором им, на самом деле, были отведены главные роли. Синдром фаталистов, знаешь ли.

– И что ты предлагаешь?

– Я же сказал - бороться.

– По-твоему, это гарантирует положительный результат?
– не унимался Леонид.

– Нет, но так ты, по крайней мере, будешь знать, что сделал всё возможное, - Глен отпил ещё виски. Каждый глоток придавал ему уверенности и раскрепощал.

– Ты забыл добавить в нашу компашку себя - старца-философа, скрывающегося под гримом молодого рокера.
– Художник улыбнулся и вновь посмотрел в сторону бара.
– Ты думаешь, я не пытался ничего сделать? Но я бессилен встать с этого кресла и взять то, что мне надо. Это физический барьер, непреодолимый. Тебе не понять.

Глен не стал настаивать, в конце концов, ему действительно было не понять. Он мог лишь представить, но всякое представление без практического опыта - всего лишь мысль без формы. Беззвучная имитация игры на гитаре без струн.

– Суметь забыть - ещё одна из форм борьбы, - сказал Глен.
– Советую заняться её реализацией.

Леонид что-то пробормотал в ответ и уткнулся лицом в лежащую на столе руку. Глен допил виски и неспешным шагом направился к выходу. На какое-то время (а может, и навсегда) он решил отказаться от пряного меню, именуемого душевными муками, заменив их муками творчества. Его сердце по-прежнему было таким же пустым, как и оставленным им бокал на столике палубного кафе.

Глен вернулся в каюту, лёг на кровать и стал развивать сюжет едва дописанного рассказа, постепенно превращая его в большой роман. Такие процессы он называл взрослением произведения - когда из первоначально маленькой идеи на свет появлялось нечто увесистое и многостраничное. А в этот раз идея развилась в считанные минуты, будто её напичкали гормонами роста. Впрочем, так и было. Глен знал, что лучший помощник для писателя - это жизненный опыт. В периоды активного приобретения различного опыта автор невольно переносит его на поверхность рабочей бумаги, тем самым вплетая частицы своей жизни в строки придуманного мира. В результате рождается роман - не что иное, как слоёный пирог из правды и вымысла. Читатель должен воспринимать его единым целым, не различая слоёв. Для этого автору требуется пропитать пирог и обильно полить его увлекательным сюжетом.

Отправляясь в путь, перво-наперво писатель обязан вооружиться сетью - наблюдательностью. Именно она наполняет жизненный опыт живительной влагой, делая его полезным для дальнейшей работы. Путешествие на круизном лайнере, организованном издательством с эффектным названием, встреча интересных людей, цунами чувств и философские беседы двух мучеников бренного бытия на фоне безмятежного моря - вот что Глен обнаружил в своей сети на исходе первых суток пребывания на «Эклиптике». К слою правды он добавил заготовку, поданную внутренним творцом - наделил издательство способностями, в полной мере отражающими его название. А дальше начался процесс пропитки и слияния. На самом

деле, правда и вымысел - идеальная пара. Они притягивают друг друга, как и положено всяким противоположностям. Порознь они как будто неполноценны, как два человека, бредущих по бульвару в одиночестве. Один из них слишком сер и незаметен, а другой чересчур ярок и вычурен.

И, разумеется, персонажи обретают плоть на страницах фантазий тем явственнее, чем реальнее представление о них у самого автора. Зачастую их плоть клонируется от существующих людей, в большей или меньшей степени подвергаясь модернизации и изменениям. Для своего будущего романа Глен не стал рыться в сундуках и шкафах подсознания в поисках скелетов для персонажей, они и без того неустанно сыпались на него со всех палуб. Девушка, предсказывающая будущее, колоритный заместитель главного редактора, сводящая с ума официантка и калека-художник с разбитым сердцем и по совместительству брат Глена по несчастью - неплохой стартовый набор. Конечно же, сам Глен. Зачастую он ограничивал себя во всём, что касалось наделения главного героя его собственными качествами, но данный случай стоял особняком. История про литераторов, раскрываемая глазами одного из них - разве можно было в таком спектакле ограничиться лишь ролью сценариста за кулисами? Непростительная роскошь.

Остаток дня Глен провёл в каюте с ручкой и блокнотом. На двери висела табличка «не беспокоить». Это относилось и к времени - оно и не подумало хоть раз напомнить Глену о своём существовании, отчего он изрядно удивился, когда в каюту едва ли не ворвался Раков.

– Что ты разлёгся?? Церемония начинается через пятнадцать минут в банкетном зале, а ты ещё даже не взял костюм!
– на самом Константине буквально сиял тёмно-синий смокинг, надетый поверх белоснежной рубашки. Образ завершала чёрная бабочка.

Сначала Глен подскочил, испугавшись возможного опоздания, но быстро успокоил себя мыслью, что ничего страшного не случится даже в случае неявки.

– Ты теперь выполняешь функции моей мамочки или просто агента?

– Тебе не по карману ни то, ни другое, поэтому я альтруистически взял на себя всего лишь полномочия товарища по перу.

– Ай, ладно, пойду так.
– Глен уселся на край кровати и махнул рукой.

– Так?! Только если сядешь подальше от меня. Есть правила, дружище...

– Сяду в стороне. Ты верно подметил - шанс победить ничтожно мал.

– Теперь ты так заговорил?
– удивился Костя.
– Что же сдуло прежнюю спесь? На море вроде безветренно.

– Зато я посмеюсь над сорока восьмью болванами в смокингах, вырядившимися как павлины только ради того, чтобы поаплодировать победителю, - и, подумав, он добавил: - А если повезёт, буду смеяться над сорока девятью.

– Овощ тебе в помощь.
– Раков кивнул Глену идти за ним.
– Что в простонародье означает «ну и хрен с тобой».

На подходе к банкетному залу они встретились с остальными. Пожалуй, лишь белокаменное лицо Хромова никак не изменилось, увидев Глена. Все прочие лица, даже незнакомые, выражали разнообразную палитру чувств - от банального удивления до изумления и полярного ему высокомерного отвращения. «Что уставились?» - говорило им всем лицо Глена.

– Оу, ты решил выделиться из толпы?
– первой заговорила Рая. Она первая и заметила их.

– Непомерное желание выделиться - одна из главных черт Глена, - тут же выступил Раков с собственным объяснением.
– Он способен прийти в свитере на пляж, лишь бы отличаться от общей массы.