Карагач. Книга 1. Очаровательная блудница
Шрифт:
– А если размочить? – предложил он и, прихватив фонарик, пошел к разливам.
И впрямь, опущенная в воду бумага достаточно легко разделялась на листы, только обращаться с каждым надо было очень бережно.
– Ты молодец, Фридрих! – искренне восхитился Рассохин. – Клин клином вышибают!
– Как же! – удовлетворенно сказал тот. – Двенадцать лет криминалистом, пока райотдел в Усть-Карагаче был. Потом райцентр упразднили. В общем, дорабатываю стаж…
Для того чтобы промокнуть воду с размоченных листов, их раскладывали на хлопчатобумажные вкладыши от спальных мешков и к полуночи разлепили всю папку – оказалось около сотни копий документов. Рассохин недооценил отставного милиционера: прежде чем передать
А на вид – тупой ограниченный мент…
Пока Стас подсушивал бумаги возле костра, кое-что успел прочитать – это были те самые недостающие страницы из донесений филеров и докладов Сорокина вышестоящему начальству. Речь шла о книгах, бывших в собственности у кержаков на Карагаче: похоже, засланные жандармом шпионы получали задание выявить их названия, внешний вид и состояние и особое внимание обращать на пергаментные книги, писанные на еврейском, латинском, арабском и прочих иноземных языках. То есть получалось, жандармерию интересовали не сами кержаки, а их домашние библиотеки, но у Рассохина возник совсем другой вопрос – с какой стати Галицын так резво увлекся археографической наукой, в которой еще недавно ничего не смыслил? Значит, нашел в архивах то, что указывало на прямую выгоду, оттого и готов был взять на себя финансирование экспедиции.
Даже бегло просмотреть все бумаги, да еще при свете костра, было невозможно. После купания и особенно сушки копии рукописных документов поблекли, а листы скоробились. Кое-как к рассвету Рассохин пересушил всю папку, завернул ее в пластиковый пакет и, спрятав в свой рюкзак, пошел по прибрежному чернолесью. Отыскал аншлаг, жерди, свежий затес на дереве и кострище с новым таганком: вероятно, полковник с мотористом пили чай. Хотел уже возвращаться назад, но в молодом пихтаче мелькнул холм недавно вынутой, еще не побывавшей под дождем земли…
Все подтверждалось, Галицын не удержался и начал раскопки: из ямы глубиной чуть больше метра что-то извлекли! Стас дал круг и на полянке, где, видимо, когда-то стояла изба, обнаружил клепки от разбитой бочки, свежее кострище и подстилку из пихтолапки. Значит, полковник в тот же день не поехал к Красной Прорве, а решил попытать счастья и сразу же попал в десятку. Металлодетектор у него был дорогой, чувствительный, поэтому точно нашел место, где кержаки зарыли бочку. Сама она, с деревянными обручами, звенеть не могла, но содержимое – меднолитые складни, застежки на книгах – выдало тайну захоронения. Староверы металлом не сорили на своих становищах, гвоздей, подков, стреляных гильз и прочей утвари не разбрасывали. Зазвенело – щупом проверил, тут и есть…
А Бурнашев изобретал и два месяца паял аппарат…
Изучая следы раскопок, Рассохин не слышал, как подошел Гохман, и увидел его внезапно. Тот, видимо, уже оценил результаты работы полковника, хмыкнул:
– Ну, я догадывался, Станислав Иванович. Кержацкие клады… Слышал от старых людей про сселение.
– И что скажешь?
– Конкуренция может быть. Земля-то в аренде. Могли прихватить…
– Кто? Сорокин?
– Поди узнай, кто… Еще говорят, кержаки на свои клады страшные заклятия ставили. Кто достанет и присвоит, дольше трех дней не проживет. Обязательно с человеком что-нибудь да случится. Помрачение рассудка, к примеру.
– Сам-то веришь в это? – Рассохин подобрал круглое дно от бочки и клепку.
– Я не верю, но люди говорят… И вот пожалуйста!
Скорее всего, на Карагаче в старообрядческих поселениях был один бондарь: эта бочка по своему виду и форме была точно такая же, как и найденная при вскрыше россыпи на Рассохе. Только уже сильно погнившая, с желто-коричневыми разводьями с внутренней стороны: вода просачивалась в бочку и, скорее всего, там оставалась, даже когда вмещающий грунт
Самые худшие предположения Рассохина подтверждались – снаряжать экспедицию на Карагач надо было еще лет двадцать назад.
Они с Гохманом обследовали весь мыс высокой поймы, где было становище староверов, прилегающую к нему территорию, и обнаружили еще одну яму. Рядом валялся хорошо сохранившийся и довольно вместительный берестяной туес, закрытый крышкой и тоже засмоленный. Галицын открыл его просто: вспорол ножом по кругу и достал содержимое – судя по зеленоватому налету на прелом тряпье, что-то медное. Полковником овладела страсть кладоискательства, и скорее всего, на Коренной Соре он нашел что-то очень дорогое для него, возможно, золотые или серебряные изделия, поскольку книги, тем более испорченные, ценностями для полковника были сомнительными.
Только сейчас Рассохину пришло в голову, что Галицын, вполне возможно, жив и здоров, и на них с мотористом никто не нападал. Если они в самом деле выкопали что-то ценное, то сговорились со Скуратенко, и сначала полковник ввел в заблуждение своими восторгами и призывами, а потом имитировали собственную гибель, прострелив и изрубив лодку. Сами же раздобыли другую, что сделать совсем нетрудно – бесхозных дюралек на берегу возле поселка десятка четыре, и пошли вверх по реке. Благо Стас лично вручил полковнику крупномасштабную карту с отмеченными кержацкими поселениями. За прошедших полмесяца они могли преспокойно подняться до Сухого Залома с раскопками, в том числе и на Зажирной Прорве, где была литейка староверов, а потом уже с добычей уйти через горы в другую область. Галицын не зря получил полковника и наградное оружие, провернуть подобную операцию для него не так и сложно.
Пора бы уже спросить с Бурнашева, гарантировавшего порядочность своего протеже…
В этом месте Рассохин отмел свои подозрения, вспомнив о копиях документов, спрятанных в тайник, устроенный в лодке: Галицын бы ни за что не оставил драгоценные и компрометирующие его бумаги. Все-таки их с мотористом кто-то или взял в плен, или пустил на дно…
– У Скуратенко было оружие? – спросил он участкового.
Тот писал протокол осмотра и намек уловил сразу.
– Симоновский карабин у него… Я тоже подумал: может, они представление устроили? Полкан этот ваш борзой, Скуратенко тоже, на ходу подметки режет… Слышал, в таких кладах и золото есть. Украшения всякие фамильные, царские десятки… Староверы-то по Карагачу именитые были, богатые. Говорят, тайными тропами гнали пушнину московским купцам, которые их веры. Во была теневая экономика! Только одного не могу понять: как ваш полковник так сразу точно эти клады нашел? И на такой глубине? Места знал?
Кажется, и Гохман подхватил заразную бациллу.
– С помощью специального прибора, – уклончиво объяснил Рассохин.
– Миноискателя? Да ладно тебе, он на два вершка всего и берет! И то железяку с кулак. Знаю я…
– Сейчас есть такие аппараты, берут и глубже…
– Вот бы раздобыть! – мечтательно проговорил Гохман. – Я тоже одно место знаю, кержаки жили…
Стас не стал посвящать его в тонкости поискового дела и объяснять, что клады могут быть только в тех скитах, монастырях и становищах, откуда в тридцатых проводили насильственное сселение старообрядцев. В иных случаях они бросали все наживное – скот, пчел, зверовые ловушки, домашнюю утварь, дома и уходили на новые места, унося с собой святой источник, откуда черпали вдохновение и истинность своей веры – не правленые «проклятыми антихристовыми» никонианами книги, называемые в среде советских археографов крестьянскими библиотеками. А полный «круг чтения» у этих страстных книгочеев насчитывал до сорока томов…