Карамболь
Шрифт:
Тем не менее она выбралась из машины и подошла к двери. Нажала на кнопку звонка и подождала полминуты. Снова нажала. Ничего не произошло. Она вернулась к Рейнхарту, который стоял возле машины и курил, повернув из-за дождя трубку вверх ногами.
— Что будем делать? — спросила Морено.
— Завтра утром проведем обыск, — решил Рейнхарт. — У него есть двенадцать часов на то, чтобы объявиться.
Они залезли в машину и стали выбираться из пригорода.
— Кто? — переспросил старший констебль Клемпье, уронив газету на пол. — Надо же… я хочу сказать, доброе
Он встал и торжественно поклонился.
— Нет, его нет, но я две секунды назад видел в коридоре Краузе. Позвать его?
Он высунул голову в коридор и сумел привлечь внимание стажера Краузе.
— Комиссар, — прошипел он, когда Краузе приблизился. — В телефоне… комиссар!
Краузе зашел и взял трубку:
— Это Краузе. Доброе утро, комиссар… да, в чем состоит дело?
В течение минуты он слушал и записывал. Потом пожелал удачного дня и положил трубку.
— Что он хотел? — поинтересовался Клемпье, почесав указательным пальцем в ухе.
— Ничего такого, что бы касалось тебя, — ответил Краузе и вышел.
«Чертов зазнайка, — подумал Клемпье. — Вот и помогай людям после этого».
Получение разрешения на обыск дома заняло часа два, но в десять все были на месте, перед домом 17 на Малгерстраат. Рейнхарт, Морено, Юнг, а также автомобиль с криминалистами и оборудованием на четверть миллиона гульденов. Рейнхарт посчитал, что если уж проводить обыск, то лучше делать это обстоятельно. Начиная с половины седьмого он набирал номер Клаусена дважды в час; Роота, де Бриса и Боллмерта отправили в больницу Румфорд для сбора дополнительных сведений. Дождь прекратился десять минут назад. Все было готово для глобального прорыва.
— При дневном свете все это смотрится получше, — сказал Рейнхарт. — Начнем.
Один из криминалистов за тридцать секунд вскрыл замок, и Рейнхарт вошел первым. Осмотрелся. На первом этаже — прихожая, кухня и большая гостиная. Все выглядело совершенно обычным: не слишком прибрано, в мойке на кухне несколько немытых чашек, стаканов и приборов. Гостиная с мягкой мебелью, книжными полками из тика, музыкальным центром и солидным шкафом, как ему подумалось, из мореного дуба. Телевизор без видео, с заметным слоем пыли. На столике из дымчатого стекла стояло блюдо с тремя яблоками и несколькими унылого вида виноградинами. На полу, рядом с одним из кресел, лежала раскрытая газета «Ниуэ Блат» от четверга прошлой недели.
«Четверг? — подумал он. — Четыре дня назад. Можно успеть доехать до Луны, причем несколько раз».
Он поднялся по лестнице на второй этаж. Юнг и Морено следовали за ним по пятам, а криминалисты начали вносить оборудование, но дальше прихожей пока не двигались.
На втором этаже обнаружилось три комнаты, одна из которых служила рабочим кабинетом, с письменным столом, компьютером и двумя шаткими стеллажами, другая — свалкой для барахла. Третья комната оказалась спальней. Рейнхарт вошел и огляделся. Большая двуспальная кровать с сосновыми спинками. Застелена чисто по-мужски: покрывало в разноцветную крупную клетку наброшено на холмистое поле из подушек и одеял. На стене репродукция Ван Гога, едва ли свидетельствующая о личном интересе к искусству. Рейнхарту показалось,
Он помахал Юнгу и указал на пол.
— Вот. Скажи им, чтобы начинали отсюда, — распорядился он.
Пока криминалисты заносили аппаратуру, Рейнхарт с Морено вышли через кухню в гараж. Там стояла красная машина «ауди», купленная, навскидку, года два назад и, в принципе, такая же заурядная, как и дом. Рейнхарт потрогал дверь. Она оказалась незапертой. Он наклонился и осмотрел машину изнутри — сперва переднее сиденье, потом заднее. Выпрямился и кивнул Морено:
— Когда они закончат наверху, думаю, им стоит взглянуть на это.
Заднюю дверцу он оставил открытой, и Морено заглянула внутрь.
— Может оказаться все что угодно, — сказала она. — Совсем не обязательно кровь… как здесь, так и в спальне.
— Ерунда, — возразил Рейнхарт. — Ясно, что это кровь, я чувствую по запаху. Черт побери, он у нас в руках!
— Вот как, а ты, случайно, не упустил одну деталь?
— Какую?
— Его, похоже, нет дома. Причем, насколько я могу судить, с четверга.
— Спасибо, что напомнила. Давай-ка сходим к соседям.
Рейнхарт и Морено задержались в Бооркхейме до половины первого, когда интендант Пейденс, руководитель группы криминалистов, наконец — со стопроцентной уверенностью — согласился с тем, что речь идет о пятнах крови как в спальне, так и в машине, красном «ауди» — действительно зарегистрированной на имя Питера Клаусена. Для определения того, принадлежит ли эта кровь человеку, к тому же определенному, требовался еще приблизительно час.
В обоих ли случаях они имеют дело с кровью Веры Миллер?
— Поехали, — сказал Рейнхарт Морено. — Нам тут делать больше нечего. Юнг продолжит опрос соседей, и надеюсь, объявится кто-нибудь, кто не слеп и глух одновременно. Я хочу узнать, как идут дела в больнице, может ли кто-нибудь просветить нас относительно того, куда подевался этот мерзавец. Если кровь совпадет, то он, черт возьми, уже причастен к преступлению!
— А ты не считаешь, что к преступлениям? — спросила Морено, садясь в машину.
— Это мелочи, — фыркнул Рейнхарт. — Где он? Где он пребывает с четверга? Лучше озадачь свое бодрое серое вещество этими вопросами.
— Хорошо, — согласилась Морено и погрузилась в размышления на всю дорогу до полицейского управления.
— Ягодичное предлежание плода, — пояснил доктор Брандт. — Первородящая. Пришлось повозиться, мне жаль, что я заставил вас ждать.
— Да, ягодичные предлежания они такие, — сказал Роот. — Я знаю, сам так родился.
— Неужели? — произнес доктор Брандт. — Впрочем, тогда вы, вероятно, были поменьше. О чем вы хотели со мной поговорить?
— Может, спустимся в кафетерий? — предложил Роот. — Тогда я угощу вас кофе.