Карамелька. Отыщи меня в своей памяти...
Шрифт:
– Я волнуюсь за тебя.
– Если я физически не дееспособна, это вовсе не значит, что я нуждаюсь в чьей–то опеке. Не путай чувство ответственности за ребенка с заботой обо мне.
– Что за чушь ты себе напридумывала?
– Я замужем, Дан! – хлопает документами по столу.
– Это ненадолго.
– Ты меня не знаешь... – фыркает Громова. – Все еще помнишь ту парящую в облаках, влюбленную девочку Миру. Но даже я себя такой не знаю. Иногда вижу во снах… или проблесках памяти… Она давно
– Мы все меняемся… Сама сказала, нам не восемнадцать.
– Я не долбанное приложение к твоей дочери. Дан, я чертов инвалид!
– Все сказала?
– Нет, не все! – смотрю на раскрасневшиеся щеки Карамельки и охреневаю от количества дурости в этой милой головке. – Ты со мной не справишься... Не выдержишь... с миллионом проблем по здоровью, перепадами настроений, головными болями, бессонницей и бытовыми заморочками.
– Как–нибудь переживу, – ставлю локти на стол, подставляя руки под подбородок, глядя на распаляющуюся девушку.
Могла бы топнуть ножкой от досады, обязательно сделала бы. Смотрит на меня своими большими глазищами, вываливая свой самый основной аргумент:
– Тебе нужна женщина, а не истеричная домработница.
Удивленно приподнимаю бровь.
Великолепно! Только что требовала не ставить ее в рамки, при этом сама, без зазрения совести, продолжает выстраивать без меня мою жизнь. Не стыдно, Громова?!
– Ребенка родить не смогу… А к мужчинам у меня… в таком состоянии интерес абсолютно отсутствует, – сглатывает, опуская взгляд. – Такие отношения продлятся до первых измен и скандалов... Не вижу никакого смысла даже начинать что-то менять…
Хмыкаю раздраженно… Я, кажется знаю, кому обращена была вся эта тирада. Оторвать бы язык этому ущербному.
– Успокоилась? – опускаю руки перед собой. Сжимает челюсть, все еще не глядя в мою сторону. – Прекращай клеймить наши отношения комплексами своего бывшего недомужа и подпиши бланки развода… с той же решимостью, с какой вылила на меня все это болото…
Вытаскивает из распадающейся копны карандаш, прокручивая его в руках и нервно прочерчивая что-то на пластике папки. Замкнулась.
Почему так сложно, Мира?! Вылазь уже, в конце концов, из своего кокона!
– Давай разбираться со всем поэтапно, – терпеливо выдыхаю. – Ребенок у меня от тебя уже есть… Заставлять тебя спать со мной я не намерен… С твоим пожеванным либидо разберемся сами, без экспертного мнения господина Белова… – поднимает взгляд на мгновение, вновь возвращаясь к своему занятию. – Я разговаривал с Михайловским. Он уверен, что поставит тебя на ноги максимум за полгода… В том случае, если ты сама перестанешь скатываться в жалость к себе и начнешь работать. Как я понимаю, сейчас это главная твоя
– А если…
– Сколько еще у тебя этих «если» в запасе? – фыркаю, откидываясь на спинку стула. – Никаких «если», Мира. Скажи честно, ты меня боишься?
Отрывает взгляд от собственного рисунка. Смотрит на меня удивленно, отрицательно качая головой.
– Тогда в чем дело?
– Я тебя не помню.
– Это неважно, – пожимаю плечами. – Просто узнаем друг друга заново, договорились?
– Я подумаю…
– У тебя есть несколько недель на то, чтобы смириться с этой мыслью.
– А если не получится? – смотрит на меня неуверенно.
– Обещаю носить тебя на руках, пока меня не накроет инфарктом от твоих истерик, – пожимаю плечами. Закусывает губы, старательно пряча прокрадывающуюся улыбку. – Порожки в доме обязуюсь снять, проходы расширить, двери поменять. Мастерскую с видом на море отстроим в течении нескольких месяцев.
– Это подкуп, – хмурит лоб, со стуком откладывая карандаш на стол.
– С вами двумя по-другому не получается, – фыркаю улыбаясь.
Эпилог. Три года спустя…
Поднимаюсь в офис, в надежде хоть там найти немного спокойствия после безумной недельной командировки. Осталось дело за малым, исправить пару косяков по проекту строительства Центра Досуга Молодежи и сбежать домой к жене и дочери.
Так соскучился, что больше и думать ни о чем не могу.
Но сперва работа. Если сегодня не закрою все вопросы, выходные придется висеть на телефоне, а мне этого вовсе не хочется.
Дверь лифта открывается, и я вместо тишины попадаю в пчелиный улей приемной, усиленно пытаясь понять, что здесь происходит.
– О, Горский, – лыбится Лана в костюме ученицы Гриффиндора. Ее закрученные локоны пружинками скачут по плечам.
– Что за свингер-пати вы здесь устроили? – фыркаю, глядя на разодетую толпу школы Хогвардса в моем офисе.
– Мирусь, твое чудовище явилось, – угрожающе взмахивает в мою сторону палочкой новоиспеченная Гермиона, недовольно хмурясь. – Давай его в Хагрида превратим.
– Хагрид у нас уже есть, – улыбается мое сокровище, показывая взглядом на лохматого Егора. Осторожно поднимается с кресла и пробирается ко мне. – Могу предложить только роль дракона. Ты давно вернулся, огнедышащий?
– Час назад, – обнимаю ее аккуратно. – Что происходит?
– «Garage-fest», – улыбаясь смотрит на меня снизу вверх. – На завтра планируем. Вечер завершим открытым кинотеатром и просмотром фильма о Гарри Поттере.
– Все-таки организовала его в мое отсутствие, – притворно ворчу, глядя на ее хитрую улыбку.