Карамелька. Отыщи меня в своей памяти...
Шрифт:
– Прости меня… Я не хотел…
– Так просто? – смотрю на него сквозь затуманенную пленку и мне его совсем не жаль. – Попросил прощения… и все? А кто вернет мне шесть лет моей нормальной жизни? Ты? А Дану и Лие первое слово, шаги, отцовские объятия, первую улыбку, разбитые коленки и произнесенное впервые слово «папа»? Тоже ты? Они чужие друг другу, как и мы с тобой теперь…
– Мира, я… Дочь, прошу тебя…
– Не смей, – перебиваю его жестко. – Не верю ни единому твоему слову… Не сегодня… Если ты сейчас
– Не отгораживайся от меня, – собирает пальто в охапку, умоляюще глядя на меня. – Я очень виноват перед тобой и Даном. Я прекрасно осознаю это, но все же надеюсь… вы когда-нибудь сможете простить меня... Вы с Лией единственное, что осталось светлого в моей жизни.
Растеряно оглядывается, робко кивает напоследок и твердым шагом выходит из студии.
Сдерживаю себя. Впиваюсь ногтями в плечи так сильно, что если бы не рукава водолазки, там точно остались бы кровавые следы. Хочется кричать от боли, но не физической. Грудную клетку сдавливает, словно металлическими прутьями. Сгибаюсь пополам, разрешая себе разрыдаться и выплеснуть скопившееся наружу.
Это нормально... Когда-нибудь это все-равно должно было произойти...
Глава 12. Дан. Прелести семейной жизни…
Сквозь сон слышу тихое шуршание открывающейся двери спальни. Еще не совсем понимаю, где я и под чьим весом прогибается кровать, но мне это уже вовсе не нравится.
Воскресенье... и мое личное царство Морфея отказывается выпускать меня из своих цепких объятий. Обнимаю подушку, отворачиваясь от источника шума, на мгновение вновь проваливаясь в сон, из которого меня тут же выдергивает чей–то осторожный тычок в плечо.
– Дан, – слышу детский робкий шепот и чувствую еще один тычок поувереннее в руку. – Ты спишь?
– Угу, – мычу сонно в подушку.
Тяжело вздыхает, тут же затихая. Затылком чувствую, как продолжает гипнотизировать меня взглядом.
– Дан…
– Ммм? – едва сдерживаю улыбку, но все еще специально не шевелюсь в надежде, что сдастся первой.
– Мне скучно…
– Поиграй во что–нибудь.
– Я уже играла, – печально выдыхает она.
– Тогда поспи.
– Без мамы не спится.
Рычу, грозным медведем заваливая мелкую на кровать и подтягивая к себе под бок. Хохочет, пытаясь вырваться, но от меня так просто не избавиться, тем более в первый и единственный выходной за месяц.
Закутываю ее в кокон из одеяла, умащиваю рядом, чтоб не брыкалась, крепко фиксируя рукой. Идеально!
– Спи! – командую, чмокая смеющуюся мелочь в макушку и утыкаясь подбородком в детский затылок.
Успокаивается, давая помечтать о заветном покое. Проваливаюсь в темноту на несколько секунд, вновь слыша тяжелые наигранные вздохи.
– Что там у тебя опять произошло? –
– Я кушать хочу, – шепчет, задирая голову в коконе и виновато глядя на меня.
– То есть поспать у меня сегодня уже не получится? – тихо смеюсь, поглядывая на нее приоткрытым глазом.
Качает головой.
– Кажется, твой сон обречен на провал, – улыбается, выпутывая из тисков свои ручки и аккуратно растряхивая меня за щеки.
– Садистка, – откидываюсь на спину и потягиваясь разминаю затекшие после пары часов заветного сна мышцы. – Бутерброды?
С надеждой кошусь в ее сторону.
– Каша, – отметает она, выползая из одеяла и поджимая под себя ноги.
– А в твою кашу картошку с мясом добавить можно?
Смотрит на меня округленными от ужаса синими глазками.
– Что? – не сдержавшись смеюсь я.
– Мы с тобой умрем от голода или отравления, – заключает ребенок, откидывая назад растрепанные волосы.
– Не дрейфь, – щипаю ее за нос, расплываясь в улыбке и наконец заставляя себя встать. – Я умею печь афигенные банановые оладьи. Сгущенка или джем в доме есть?
– Может все-таки какао с бутербродами? – хмурится она недоверчиво. – Подождем пока мама вернется… или доставку закажем…
– Иди умываться, – фыркаю, топая на кухню. – Помогать мне собираешься или только ворчать вокруг будешь?
– Пять минут, – обгоняет на повороте, скользя носками по паркету.
– Лия!
– Я аккуратно, – смеется, запираясь в ванной.
Качаю головой, представляя, как Мира оторвет мне голову, если эта мелкая расшибет себе лоб под моим «чутким» присмотром.
Отправляю Саше сообщение, очередной раз предупреждая, что до бассейна сегодня не доберусь. Ругает меня, на чем свет стоит…
Прекрасно понимаю, что виновата, но я сегодня больше не в состоянии даже слово произнести.
Настойчиво названивает. Бессмысленным взглядом слежу за мерцающим экраном, одним пальцем отключая звук смартфона и переворачивая его картинкой в стол.
В голове пустота. Смотрю сквозь стеллаж с мольбертами и не понимаю, что делать дальше.
Студия медленно, но верно сдавливает воспоминаниями Геры и отца.
Хочется сбежать… Чем дальше, тем лучше… Но дома меня ждет моя кроха и …Горский. Как смотреть Дану в глаза после случившегося?
Рвано выдыхаю. Соберись в кучу, Громова!
Собираю чашки со стола, ополаскиваю, не отрывая взгляда от собственного отражения в зеркале. До чего ты себя довела? Бледная моль, с растекшейся тушью и воспаленными глазами.
Не церемонясь, смываю всю эту красоту мылом для рук.
– Мира! – Саша замирает на пороге, когда я оборачиваюсь. – Твою ж!
Закрывает дверь, отрывая бумажные полотенца и подавая мне.