Кардонийская рулетка
Шрифт:
И Бааламестре вздрогнул. Не сильно, едва заметно, галанит не обратил бы на Каронимо внимания, но тот зачем-то полез в разговор:
— Непонятно, чем вы пытаетесь нас удивить?
И был поспешно перебит Гатовым:
— Я слышал, тебя зовут Абедалоф А. Арбедалочик. Что означает еще одно «А»?
— Мое второе имя — Авессат, — ответил директор-распорядитель, пристально глядя на Бааламестре.
— А вот у меня второго имени нет, — с печалью в голосе поведал Гатов.
— Судя по отвлеченному вопросу, вы находитесь в замешательстве, — улыбнулся Арбедалочик, не
— Вопрос не отвлеченный, — не согласился Гатов. — Я услышал ответ и посмотрел на собачку, больше меня ничего не интересует.
И одним глотком допил воду.
— Вы уверены?
— Я уважаю тех, кто покупает у меня патенты, не выставляя условий, и презираю воров, — громко ответил ученый. — А самое главное: у Компании не хватит золота, чтобы выплавить для меня клетку. — Павел поднялся. — Прощайте.
— Было приятно познакомиться, Абедалоф, — хихикнул пришедший в себя Каронимо. — Вы выглядите точно как на фотографиях…
— Он знает!
— В лучшем случае — подозревает, — покачал головой магистр. — И то я не уверен.
— «Вздрогнут миры»! Это очевидный намек.
— Ты паникуешь, брат.
Они ехали в автомобиле — в роскошном лимузине, предоставленном в распоряжение магистра, они отгородились от шофера стеклянной перегородкой, заперлись, но все равно говорили на хансейском диалекте универсала, который использовали всегда, когда не хотели быть понятыми.
— Что будем делать? — Бааламестре растерянно посмотрел на друга. — Расскажем консулу, что Арбедалочик подозревает о существовании бомбы?
— Нельзя.
— Почему?
— Последние месяцы Винчер находится под огромным давлением, но все равно верит в победу, — объяснил Павел. — Он думает, что в самый напряженный момент достанет из рукава бомбу, и все немедленно склонят головы. Он еще не понимает, что одержит тактическую победу — над Приотой, но на него тут же насядут адигены и галаниты. Кардония хороший, в меру развитый мир, но ей не позволят в одиночку владеть таким оружием. Как только Винчер объявит о существовании бомбы, предыдущие неприятности покажутся ему цветочками. И нам тоже.
— Нам? — прищурился Бааламестре.
— Наши головы, брат, дороже всех богатств Герметикона, — грустно усмехнулся Гатов. — Как только Винчер это поймет, он запрет нас в Мелепорте.
— Пока не запер.
— Потому что мы все еще друзья. Потому что он все еще хороший, а главное — уверенный в победе человек. Но когда его загонят в угол, Винчер продаст нас тому, кто больше заплатит.
— Мы не рабы.
— А Дагомаро не рабовладелец, но жизнь есть жизнь, брат: Винчеру выкрутят руки, он нас продаст, а мы ничего не сможем поделать. — Павел откинулся на кожаную спинку дивана. — Так будет.
— Не надо было придумывать эту хренову бомбу.
— Это была интересная задача.
— Что верно, то верно.
А у них не было принято отказываться от интересных задач. Дагомаро бредил «стратегическим превосходством», постоянно повторял, что небольшое население Ушера и зависимость от приотского продовольствия
Теперь бомба создана, однако проблем только прибавилось. Во всяком случае, на взгляд ученых.
— Нужно сматываться с Кардонии, — вздохнул Каронимо. — И чем быстрее, тем дальше.
— Мерса!
— Ну? — сквозь зубы ответил алхимик. — Что?
Отвлекаться Мерсе было противопоказано: он балансировал на стремянке, что стояла на узеньком балкончике, прилепленном к башне маяка метрах этак в семидесяти от земли, и осторожно менял заряды в одной из уже установленных батарей. Вниз алхимик старался не смотреть.
— Ты еще Олли?
— Сам подумай.
— Не могу думать, высокая температура мешает. — Бабарский озабоченно потрогал себя за лоб, вздохнул, но мужественно продолжил заниматься неотложными делами. — Все подготовил?
— Не мешай.
— Не отмахивайся! Я не муха!
Отмахнуться от надоеды алхимик не мог при всем желании — руки ему требовались для дела, поэтому он коротко ответил:
— Ты — хуже.
— Думай, что говоришь.
— ИХ, отстань! — взмолился Мерса. — Не видишь, я стараюсь, чтоб тебя в алкагест окунуло?!
— Стараешься, чтоб меня окунуло?
— Нет. — Алхимик понял, что Бабарский не уйдет, пока не получит ответы, и, признавая поражение, уныло осведомился: — Что?
— У тебя все готово?
— В какой-то мере.
Безумная идея, которую выдал насосавшийся зеленого «ликера» Квадрига, воплотилась в жизнь, и все благодаря неукротимой энергии вечно чихающего Бабарского.
Для начала ИХ засадил Мерсу за подготовку смесей. Уговорил Бедокура помочь, согласившись дать несчастному два часа на сон. Испросил в муниципалитете разрешение устроить грандиозный фейерверк на маяке и получил отказ. Растрезвонил на весь город, что в полночь на маяке состоится грандиозный фейерверк. Спросил у Мерсы, почему ничего не готово. Разбудил Бедокура. Ухитрился удрать от Бедокура. Получил в муниципалитете разрешение устроить на маяке фейерверк. Получил угрозы от полиции и администрации порта. Разбудил Бедокура. Привез на маяк рабочих. Привез на маяк десять ящиков взрывчатых веществ. Привез на маяк других рабочих. Дал взятку начальнику порта, пообещав организовать у маяка круглосуточное дежурство пожарного расчета. Дал взятку брандмейстеру. Растрезвонил на весь город, что во время фейерверка маяк может быть разрушен до основания…
— А если мы и в самом деле его опрокинем? — поинтересовался Мерса.
— Не волнуйся, — махнул рукой Бабарский. И шмыгнул носом. — Маяк застрахован.
— Правда? — Олли обрадовался так сильно, что чудом сохранил равновесие.
— Ну ты и дубина! — восхитился Бабарский. — Конечно же, нет. Если опрокинешь или еще как-нибудь поцарапаешь, будешь выплачивать полную стоимость из жалованья. Я прослежу.
— ИХ!
— Поторапливайся, люди начали собираться. — Суперкарго чихнул и озабоченно посмотрел вниз, на площадь. Его знаменитая акрофобия включалась исключительно по требованию.