Карьера Никодима Дызмы

Доленга-Мостович Тадеуш

Он сразу все вспомнил. Стелла протянула что-то вроде белого шелкового халата на красной подкладке. Никодим вскочил и протер глаза.

Пора, учитель! — прошептала Стелла.

Пора?

Да. Все уже ждут. Наденьте скорее облачение.

Как, при вас? — удивился Никодим.

Нет, я выйду. Снимите с себя все, наденьте рясу и сандалии.

Она подсунула ему мягкие красные туфли с золотой звездой на носках и бесшумно удалилась из комнаты.

Дызма выругался, но медлить не стал. Через две-три минуты он был уже готов. Шлафрок и туфли оказались

великоваты. Холодное прикосновение шелка к голой коже освежало тело.

Никодим глянул в зеркало и не мог удержаться от улыбки. Халат доходил до пят, рукава с разрезами и глубокий вырез производили странное впечатление.

Брюнетка появилась снова. Взяв Никодима за руку, она молча повела его но темному коридору. Было тихо. Они долго шли по коридору, по лестнице, затем спустились и снова попали в коридор. В конце его Стелла остановилась и трижды постучала. Открылась дверь. Они вошли в темную комнату. Дверь закрылась за ними сама собой. Щелкнул в замке ключ, и раздался голос Конецпольской:

— Все в порядке. Двери на запоре. Прислуге я велела раньше, чем в полдень, в дом не возвращаться.

Хорошо, — не выпуская руки Никодима, сказала брюнетка, — войди и займи свое место.

Дызма заметил, что Ляля была тоже в белом халате. Она отодвинула на мгновение тяжелую портьеру, из-за которой упала полоса багрового — света, и вышла из комнаты. Велев Никодиму подождать, Стелла тоже исчезла за портьерой.

Из соседней комнаты донеслись голоса. Время тянулось томительно, и Никодим собрался было заглянуть за портьеру, как вдруг она раздвинулась, и на пороге в долгом поклоне замерла Стелла.

За портьерой был зал без мебели. Пол устлан коврами, на коврах — горы пестрых подушек. Посередине — большое позолоченное кресло, обитое красным атласом. Над ним горят три свечи.

С потолка, заливая комнату багровым светом, свешивается светильник.

По обеим сторонам кресла — женщины в белых халатах. Сзади, на стене, — простыня с изображением звезды в три луча. Внизу на простыне вырезанные из красной бумаги буквы: «Terra est rotunda».

— Взойди, владыка! — воскликнула Стелла и подвела Никодима к его трону.

Стоило ему сесть, как женщины расположились полукругом, и, выступив вперед, Стелла начала:

— Посвященные в тайну! Вы, Паломницы Троесветной Звезды, и ты, учитель, на чьей груди сейчас засверкает символ знания, власти и счастья, я, ваша сестра-заступница, недостойными устами возвещаю вам открытие тридцать третьей ложи Ордена Троесветной Звезды, путеводным словом которой по воле Великого Тринадцатого будет исполненное великого смысла изречение: «Terra est rotunda». В нем — вера, что орден наш овладеет всей землей, надежда, что наша ложа станет одним из звеньев огромной цепи, и повеление нам, живущим, замкнуть эту цепь. Напомню, что, по закону ордена, каждый из нас должен выполнить наказ другого, едва тот произнесет святое слово, коснувшись левой рукой чела, сердца и лона. Прежде чем приступить к обряду, напомню вам каноны посвященных…

Дызма перестал слушать.

Его так поразила неожиданная обстановка, что он не мог сосредоточить внимание на чем-то одном. Он глядел на молодых женщин. Некоторые из них были очень соблазнительны в этих странных халатах. Голые плечи точно выплывали из белых волн блестящего шелка, декольте с глубоким вырезом… Сознание того, что среди них он — единственный мужчина, возбуждающе подействовало на Дызму.

Он уже не думал, как и почему, — думал одно: неужели? когда?

Тем временем Стелла кончила свою речь и вынула из красной коробочки маленькую золотую звезду на золотой цепочке. Среди торжественного молчания она подошла к Никодиму, повесила ему на шею звезду, отступила на три шага и упала ничком на ковер. Остальные женщины сделали то же. Только Ляля подошла к двери и повернула выключатель.

Лампа погасла. Никодим вздрогнул. Погруженная в полумрак комната, три слабых огонька восковых свечей над его головой, лежащие ничком белые фигуры — все это всколыхнуло в его душе страх и волнение.

Внезапно Стелла завопила загробным голосом:

— Привет тебе, привет, владыка жизни, любви и смерти!

— Привет… привет! — по нескольку раз повторили дрожащие голоса.

— Привет, привет, источник воли!

— Привет… привет! — повторили опять голоса.

— Привет тебе, хранитель знания!

— Привет… привет!..

— Привет тебе, учитель жизни!

— Привет… привет!..

— Привет тебе, творец наслаждения!

— Привет… привет!..

Дызма слушал эту литанию и думал:

— «Спятили бабы!..»

Потом Стелла, покончив с воплями, устремилась к Дызме, и не успел он опомниться, как она прильнула к его губам. К изумлению Никодима то же самое проделала пани Ляля, затем — обе графини Чарские и остальные дамы.

— Теперь зажгите кадила, — приказала Стелла.

Из углов комнаты поплыли синеватые дымки, источающие странный, упоительно сладкий запах.

Женщины опять окружили Дызму.

По знаку Стеллы они взялись за руки, образовав полукруг, сама Стелла подняла руки и завопила:

— Приди, Владыка!

— Приди… — повторили все.

— Яви нам свою милость! — воскликнула Стелла.

— Яви…

— Стань меж нас!

— Стань!..

— Вступи в душу своего посланца!

— Вступи…

— Вступи в тело учителя!..

— Вступи…

— Зажги его пламенем!

— Зажги!..

— Воспламени его неистощимой силой!

— Воспламени…

— Проникни его жаром своего дыхания!..

— Проникни… Никодиму стало не по себе.

— Кого вы зовете? — спросил он не своим, каким-то сдавленным голосом.

Ему ответили: крики ужаса. Кто-то кричал так пронзительно, что застыла кровь в жилах.

— Промолвил!.. Явился!.. Это Он!.. — отозвались голоса.

— Кто?.. — спросил Дызма, трясясь от страха. — Кого вы зовете?

И тотчас где-то позади услышал громкое рычание. Он хотел вскочить, но сил не было. Среди одуряющего дыма он увидел разноцветные мигающие огоньки.