Карьера Никодима Дызмы
Шрифт:
Беспокойство овладело ею: может быть, он сегодня не придет?
Все-таки она будет ждать! Будет!.. Мужчины всегда таковы: с глаз долой — из сердца вон. Рыжий Владек тоже в конце концов вернулся к Зосе…
И Манька терпеливо ждала, поглядывая то на Маршалковскую, то в противоположную сторону. Внезапно грохот открывшихся ворот привлек ее внимание к банку. Оттуда вышел Никодим с элегантной дамой. Они смеялись.
Манька притаилась за выступом стены. Они перешли улицу. Тротуар был узок, и она могла достать
— Если хочешь, милая Ниночка, то…
Дальнейшие слова заглушил гудок проезжающего такси. Манька увидела, что он взял даму под руку.
— Вот как!.. — сказала Манька и задумалась. Потом пошла следом.
Ее не удивило, что у нее есть соперница. Разумеется, он не живет без женщины. Испугала, однако, красота этой дамы.
«Он любит ее… Наверняка любит… Но почему, — затеплился у нее огонек надежды, — почему вчера ночью он был в гостинице с другой?..»
Здесь крылась какая-то тайна. Не будь этого, Манька догнала бы их сейчас и крикнула этой женщине прямо в лицо, что у нее давнее право на Никодима, что она любит его.
«Он вернется ко мне, вернется. Скажу ему, что глаза выплакала, что у каждой из нас есть свой дружок, а у меня нет, хоть и лучшие парни набивались… Должен вернуться».
Никодим проводил Нину до дому и повернул обратно. По дороге он все думал о том, что Юрчак, известный в Лыскове знаток по женской части, совсем напрасно утверждал будто только брюнетки страстны. Вдруг его кто-то окликнул.
Никодим обернулся. Перед ним стояла Манька.
— Никодим, — тихо шепнула она.
— Ах, это ты? — буркнул Дызма, не скрывая неудовольствия.
— Ты не забыл меня?
— Чего тебе надо?
Манька смотрела на него широко раскрытыми глазами. Не знала, что и сказать.
— Ну? Чего надо? — спросил Дызма уже с нотой раздражеиия в голосе.
— Вот как ты меня встречаешь! Чего я тебе сделала плохого, Никодим?
— Ни плохого, ни хорошего! Не морочь мне голову. Чего тебе надо?
Манька молчала.
— Говори, черт возьми! Манька продолжала молчать.
Дызма выругался и хотел было уйти, но она схватила его за рукав.
— Пусти!
— Не пущу. Ты должен выслушать меня.
— Ну так говори, черт побери, в чем дело?
— Видишь, Никодим, ты, наверно, не знаешь, как я тосковала по тебе, у меня нет даже любовника. Я все жду тебя… Я искала тебя, все думала — вернешься, думала — не забыл меня…
Никодим пожал плечами.
— Чего мне было помнить, забывать?
— Ты говорил — вернешься.
— Не венчался я с тобой. Мало ли что говорил.
— Знаешь… я тебя люблю.
Дызма расхохотался.
— Велика честь! Ты каждую ночь кого-нибудь любишь.
— Ты меня этим не попрекай! Разве я ради удовольствия такой стала? Голод принудил. Думаешь,
— Ладно, ладно, только не ври.
— Правду говорю. Никто мне не позавидует. Собачья жизнь!
— Ну, а мне-то какое дело?
— Вернись ко мне!
— Незачем.
— Будешь жить у нас даром. Заплачу за тебя, Дызма прыснул со смеху.
Манька поглядела на него с беспокойством.
— Чего смеешься?
— Смеюсь, потому что ты дура. Выкинь эту блажь из головы.
— Почему ты так говоришь? Разве я тебе больше не нравлюсь?
— Отвяжись ты, Манька, подобру-поздорову.
— Тогда говорил, что вернешься.
— Плевать мне на то, что говорил! Понимаешь? Теперь я женюсь, и всякой шлюхе не позволю себе голову морочить. Не такие у меня теперь женщины.
— Хочешь жениться на той, с которой я тебя только что видела?
— На той или не на той — не суй нос не в свое дело.
— Знаю, что на той. — В Манькином голосе зазвучала ненависть.
— Тебе-то что до этого?
— То, что я тебя люблю! — крикнула вне себя Манька.
— Тихо, чего орешь! Любишь — ну и люби себе на здоровье; чихать мне на это! Отвяжись, мне некогда.
Она снова схватила его за рукав.
— Подожди еще минуту.
— Ну?
— Пойдем со мной в гостиницу…
Она все надеялась, что ей еще удастся уговорить его, отвлечь от соперницы. Дызма оттолкнул ее.
— Уйди!
— Никодим!..
На глазах у Маньки выступили слезы.
— Будет она еще тут реветь! Говорю тебе — не могу. Сегодня не могу. Даже если б хотел.
— Почему?
— Работа у меня.
— Ага! — Манька кивнула головой, и вид у нее стал серьезный. Ну конечно, она признает: обчистить банк — дело не шуточное. Она, Манька, по сравнению с таким предприятием — ничто.
— Тогда в другой раз, — согласилась Манька, — в другой раз…
— Может, в другой раз. До свидания.
Дызма хотел уйти, но Манька вцепилась в него.
— Никодим, ты так и не поцелуешь меня?
— У, черт! Надоела!
Он наклонился к ней и чмокнул в щеку. Манька, однако, не удовлетворилась этим и, обняв Дызму за шею, прильнула к его губам.
Губы у нее были сочные, упругие, холодные от мороза.
— Ну, будет, — отстранил он ее от себя.
— Вернись! Вернись ко мне! — зашептала Манька.
— Вот привязалась! Потом, может, вернусь. До свидания.
Манька молча кивнула.
Долго еще стояла она, провожая его глазами. Когда Никодим исчез за углом, Манька утерла платком слезы и побрела в другую сторону.
Никодим был взбешен. Эта Манька, откуда она ни с того ни с сего явилась… Он давно забыл о ней… И вообще, какое она имеет право приставать к нему?! Ну, понятно — любит… И, в сущности, хорошая девчонка… Но это еще не повод, чтобы бегать за ним по пятам…