Карманный ад
Шрифт:
– И что с того? Ты же знаешь, я никогда больше не женюсь, а ломать чью-то жизнь отношениями, обреченными на расставание, я не собираюсь.
Жора язвительно улыбнулся и почесал бороду.
– Ты знаешь, о чем я подумал? Никто не видит ничего зазорного в том, чтобы угостить девушку в баре коктейлем. Представляешь, что было бы, если бы парень купил девушке книгу в магазине? Это же самый простой и, пожалуй, беспроигрышный способ для знакомства.
– Хватит мне тут розовых соплей, давай магазин закроем, – осклабился Капитан.
Они вышли на улицу, которая по-прежнему воняла гнилым пушечным мясом и веселящим газом патриотизма. Наспех раскрашенные транспаранты, с которыми демонстранты красовались перед объективами фотокамер, сиротливо громоздились у железной ограды; бездомные, ночевавшие
Денис закурил трубку, но и крепкий табак не перешиб запаха аммиака. Как обычно, организаторы сэкономили на передвижных туалетных кабинках, и патриоты, радеющие о сильной, красивой и, главное, чистой стране, справляли нужду прямо на улице. Капитан подошел к мусорной урне, забитой пустыми бутылками из-под пива, под ботинком послышался характерный хруст: это были шприцы вперемешку с пластиковыми триколорами, изготовленными в Китае. Денис вытряхнул пепел, комочек табака еще краснел. Капитан поймал себя на мысли, что в этом маленьком зернышке больше огня, чем в сердцах всех демонстрантов, горланивших патриотические лозунги на митинге.
– Российская власть всегда предполагает конфликт, но, в отличие от Древней Греции, лишенный соревновательного, агонального характера. Власть изначально трактовалась как дихотомия «господин – раб», и если западная мысль ушла в этом вопросе далеко вперед, уравняв власть с деньгами, то в России все иначе: здесь по-прежнему оперируют сакральными представлениями, хотя Макиавелли и вогнал осиновый кол в лубочную картинку о стаде баранов, собак и волков. Хуже всего, что в России, как и в Средневековье, не различают виды власти и в ее сортах не разбираются. Семейная, экономическая, политическая, государственная – у них разные функции и задачи, разные формы – от контроля и руководства до управления и организации. Но в России, увы, все иначе: единственным методом реализации власти (будь то семья, будь то страна) является насилие, а не право или авторитет, а единственной формой ее воплощения – господство. Каждый отец, каждый банкир, каждый чиновник мнит себя Леонидом Ильичом. Неудивительно, что за окном у нас махровое Средневековье, когда люди ненавидят друг друга только из-за языка. Патриотизм – самое опасное массовое расстройство. Хотя слово «патриотизм» замусолили так же сильно, как десятирублевую купюру в сельмаге. – На этой минорной ноте Жора протянул Денису руку и растаял в тумане. Книжник давно привык к философским тирадам Боруха и никак их не комментировал. Капитан развязал морской узел, которым канат держал магазин на привязи, и прыгнул на палубу уходящего в туман здания.
Летописец проснулся с тяжелого похмелья, голова неприятно зудела. Ночью кошка, жившая у Бориса, успела помочиться на рубашку Ильяса, купленную на распродаже. Летописец ненавидел окружающий мир, действительность отвечала ему мелочно и пакостно, обычно такими вот сюрпризами. Татарин огляделся по сторонам, увидел чистую футболку, которую и экспроприировал. Борис спал на диване, Ильяс тихо спустился по лестнице, опасаясь разбудить домочадцев, и отправился на железнодорожный переезд.
Две параллельные прямые легли крестом на белый лист, суставы утренних составов сводила судорога стужи. Полупустые поезда согрелись ядом перегара, на перегоне паутиной плелась чугунная ограда. Электричка остановилась у перрона, Ильяс встал у окна. Когда поезд притормозил на следующей станции, людей в вагоне прибавилось. Станция, запорошенная снегом, заспанный похмельный контролер казались карикатурами.
На Павелецком вокзале, стоило Ильясу спуститься с подножки и оказаться на платформе, набежали таксисты и бабки, предлагавшие комнату на час. Летописец недоумевал, с чего старухи решили, что ему нужна комната: дешевая куртка и шарф, повязанный сестрой, выдавали его плебейское происхождение.
Выпал последний снег, техногенный, подернутый зеленой дымкой; замерзли пруды; лебеди с подрезанными крыльями ушли жить в канализацию; озябших клерков заразили депрессией серые девятиэтажки, а экраны в маршрутках дразнили видами белоснежных пляжей. Глядя на прохожих, Ильяс понял, что дни казались им одинаковыми, но в каждом моменте, еле заметном, летописец читал признаки ужаса: эта зима никогда не закончится.
Добравшись до квартиры, он первым делом проверил почту. Новых поручений не было, и парень почувствовал себя свободным от всех обязательств. Он прошел в квартиру, разделся, наполнил ванную, улегся в воду и заснул. Когда вода остыла, он проснулся и сел за печатную машинку, ему предстояло закончить отчет, начатый накануне.
«Круг земной, где живут люди, изрезан заливами. Из моря, что на юге империи русов, возвышается полуостров Крым, населенный украми, а море тянется с трех сторон. Укры жили отдельно и управляли родами своими на местах своих, у русов же было свое княжение. В год 7523 от сотворения мира князь Владимир, сын воеводы Владимира, взяв много воинов – русов, татарву, казаков, пришел с войском в Крым и взял его.
И сказал князь украм: если не отдадите Киев, сделаю с вашим городом то же, что и с Крымом сделал, и послал по Краю весть: «Если кто не придет ко мне, будет мне враг». И повелел Владимир ниспровергать кумиров, а противников жечь.
Древнее капище, где по древнему обычаю заседали 450 верховных жрецов, судившие народ и законы людям дававшие, возложило дань по черной куне на земли русов, а Крыму возложило дань легкую, не велев украм дань давать.
Князь, молчаливый, надменный и суровый, не благословлял воинов, не возлагал им руки на голову и не напутствовал словом, но отправил их в горный край, где была сеча, но никто не победил. И не стало правды в стране, и восстал род на род, и были побоища и усобицы, и начали воевать друг с другом. Но Владимир овладел искусством, которое всего могущественнее, и называется оно ложью. С его помощью он мог причинять людям болезни, несчастье или смерть, отнимать у русов ум и силу и передавать другим – своим помощникам. Владимиру было известно о всех кладах, спрятанных в земле, и он входил в любой дом и край и брал, что хотел.
За ложь и за сечи с украми божиим осуждением даны были ему муки: земля под князем проклята была, силы не давала и плодами более не кормила, и стали русы стенать. Дом Владимира должен был пасть, как некогда пал Крым».
Глава вторая
Спустя три часа Ильяс улегся на кушетке, закурил и задумался. Часы, заметив, что хозяин спать не собирается, тактично промолчали. Турка с кофе, закипев, торопливо сползла с конфорки и забралась на рабочий стол рядом с «Ятранью».
Город подал утробный звук, как медведь, выбравшийся из берлоги после долгой зимы. Урчание столицы отдалось эхом в животе Ильяса, он решил устроить себе второй ужин за ночь и направился к холодильнику. Перекусив, мужчина подошел к двери, вынул красный конверт и вернулся к столу.
«Эпидемия суицидов: жертвы, причины, последствия» – гласил приказ сверху. Эта лаконичность удивила Ильяса. Он был наслышан об эпидемии самоубийств, которая охватила столицу, но с темой был знаком шапочно, полагая, что проблема раздута переписчиками.
Совсем иначе думал его старый друг Жора, который вторую ночь не мог сомкнуть глаз в однокомнатной квартире на окраине города. Борух лежал на взмокшей постели, упиравшейся в стену, покрытую красными атласными тканевыми обоями. Он поклеил стены только месяц назад, а ткань уже разложилась от влажности. В квартире постоянно шел дождь, и психиатр регулярно затапливал соседей сверху.
Вот и теперь Жоре мешала уснуть капель: вода стекала с пола на потолок. Водяные часы на столике отмерили семь восьмых, психиатру оставался час сна. Широкий зев столицы растревожил и психиатра. Умаявшись, он решил принять душ. Сегодня из крана струилась морская вода, о чем говорили красные водоросли, грубый соленый вкус и две дохлые золотые рыбки. После Кризиса власти стали экономить на водопроводе: по понедельникам, средам и пятницам из крана лилась морская вода, по субботам и воскресеньям – артезианская, но все с нетерпением ждали вторника и четверга, чтобы наполнить ведра нефтью. Популистская инициатива правительства нашла отклик в сердцах россиян: в кои-то веки природные богатства дарили всем согражданам, чтобы никто не остался обиженным и не ушел разочарованным.