Кармелита. Наследники: лёд и пламя

Чудинка

– Спасибо, не стоит.

– Не стоит тебе быть такой упрямой! – Бероев положил руки девчонке на пятую точку, отчего та, резко развернувшись, облила его горячим напитком. Белоснежную рубашку можно было считать броском. Огромные чайные разводы теперь придавали ей цвет детской неожиданности, а владельцу – неопрятности.

– Ещё раз прикоснешься ко мне…

– То что?! – кавказец разозлился, но, поскольку, в столовой всегда людно, материться не стал. – Я вижу, ты чего-то не догоняешь, детка… Я не стану повторять дважды! Ты –

моя! Это не обсуждается, – он схватил её за запястье, оставив на коже красный след. – Только дернись не туда – убью!

– Не трогай меня! – Кира, не растерявшись, размазала по ненавитной физиономии недоеденное пирожное и вырвалась.

– Что, Бероев, с первого раза не доходит? – Даня, играя желваками, встал напротив.

– А вот и сутенер местных сучек пожаловал! – вполголоса сказал Игнат, отплевываясь от бисквитной массы.

– Сладенький, ты бы заткнулся, – злобно улыбаясь, протянул Жданов. – Вкусно?

– Чего ты вякнул, гомосек?! – носатый тут же занял бойцовскую стойку.

– Я? Нет, брат, это ты больше на гомика похож сейчас!

– Завалю, падла! – Бероев затрясся.

– Рискни!

На шумную троицу стали обращать внимание другие студенты.

– Даниил, не надо, – Кира, забеспокоившись, подошла к защитнику.

– Ещё как надо! – блондин закатал рукава. – А тебе лучше выйти…

– Даниил…

– Кир, сделай так, как я прошу, – голубоглазый мягко развернул девушку в сторону выхода. Той пришлось повиноваться.

– Стоять! – рявкнул Бероев. – Приказывать могу только я!

– А ты кто такой, чтоб приказывать?

– Я тот, кто вас всех здесь купит и продаст!

– М, вот как? – выгнул бровь блондин. – А жизни-то хватит?

– На тебя точно хватит, – стиснул зубы кавказец. – Я бы давно мог сделать так, чтоб ты вообще здесь не появлялся! Просто момента не было подходящего.

– У-у-у! Какой ты крутой…

– Ты в моей крутизне сомневаешься?!

– А сам-то ты в неё веришь? – лукаво подмигнул ему блондин.

– Урод, ты нарываешься! – Бероев устал предупреждать и сделал выпад. Жданов как всегда почти спокойно и грациозно увернулся, не позволив колену соперника заехать в солнечное сплетение. Всё-таки занятия в танцевальной студии, пусть и в раннем детстве, не прошли даром: парень отлично продемонстрировал пластические навыки.

– Заметь, ты первый полез! – напомнил Даня, поставив удачный блок, защитивший его от ещё одного возможного удара в грудь.

– Первый или последний – не играет роли! – выпалил Бероев.

– То есть, для тебя не играет роли, победил ты или проиграл?

– А драка-то будет? – послышалось от парней, сидящих неподалеку.

Бероев и Жданов переглянулись. В этот короткий «перерыв» к Дане подбежал Кекс, причем подбежал слишком уж быстро.

– Тебя вообще оставить нельзя! Остынь, Рембо! – он сгреб в охапку друга и потащил из столовой под дружный хохот. – Ты что, вылететь

решил?! Ещё одной драки только и не хватает!

– Отпусти! – рыкнул Жданов, поправляя воротник. – Кто тебя просил, твою мать?! Ты же меня подставляешь…

– Да я тебя, дурака, спасаю! – одногруппник обиделся.

Глеб направился было по своим делам, но Даня вовремя спохватился. Чесавшиеся кулаки остыли, и голова начала соображать.

– Извини.

– Не за что, – Глеб сделал вид, что ничего не произошло. – Хочешь ему пятак начистить – в другом месте, а то ведь меня может и не оказаться рядом.

– Сколько там осталось ещё до репетиции? – Даня не захотел останавливаться на этой теме.

– Минут десять…

– Казанова и Хабаров! – Зора орала через весь коридор. – В деканат срочно!

– Так! – Лапин, тяжело вздохнув, отложил бумаги, оглядывая троицу. – Место встречи изменить нельзя! И встречающихся тоже!

Даниил, Глеб и Зора встали рядком перед деканским столом.

– Мне казалось, что после нашего недавнего разговора, – Аскольд Прокофьевич выразительно посмотрел на Жданова. – Вы наконец-то угомонитесь! Но ведь нет! Вот вам, опять двадцать пять!

Помолчал, нервно закряхтел, встав, начал мерить шагами помещение.

– Собственно, чему я удивляюсь? – вопрос был риторическим. – Я же при последней нашей беседе не перекрестился! А надо было… Ну, ничего! На ошибках-то учатся!

Студенты поняли, о чём пойдет речь, и каждый уже знал, кого винить в этой идиотской ситуации.

– Я не знаю, как вы будете оправдываться перед биологами… этому папоротнику было больше лет, чем вам всем вместе взятым! Это же редчайший вид! И что?! Вы его наполивали какой-то дрянью…

Зора вздохнула.

– Нам показалось, что это удобрение…

– Удобрение удобрению рознь! – гнусаво просипел Лапин. – Растение-то погибло!

– Аскольд Прокофьевич, что теперь делать? – Глеб виновато потупил взгляд.

– У вас есть только один вариант: купить новый папоротник! – бескомпромиссно заявил мужчина. – Крылова и Хабаров, вы меня слышали?

Казанова осмелился высказаться:

– Аскольд Прокофьевич, я вам объясню… они тут не виноваты, это я велел вылить…

– В цветочный горшок?! Ну это же надо, а!

– Так получилось…

– В общем, всё как всегда, – констатировал декан, усаживаясь обратно в свое кресло. – С твоей подачи.

Эта его строгость была отеческой, морально-обусловленной.

– Да не было никакой подачи, так получилось! – повторил блондин.

– У тебя только так и получается!

– Такой я человек, – пожал плечами Даня.

– Кто ты после таких выходок? – Лапин издевался.

Даниил замолчал. Сколько раз он уже это слышал? За два полных года, то есть за четыре семестра, наверное, раз сто… Поэтому, сто первый переживет. Декан тоже прекрасно знал, что Жданову его слова до лампочки.