Карнавал Хилл
Шрифт:
Ее глаза искали мои, ее тяжелое дыхание касалось моего рта, когда я почти сбил ее с ног. Она выглядела такой чертовски сексуальной, попав в мою ловушку и задыхаясь от желания. Я был тверд для нее с того момента, как вошел в эту комнату, но сейчас мы балансировали на грани, и либо мы полностью погрузимся в эти извращенные отношения, которые не были похожи ни на какие другие, которые я когда-либо знал. Либо мы расстанемся и продолжим двигаться в противоположных направлениях, снова и снова вырывая сердца друг у друга. И в конечном счете, это был ее выбор. Потому что, может быть, я и был зол, но я все еще принадлежал ей, и она могла делать со мной все, что захочет.
— Я хочу рассказать Фоксу, — призналась
— Если мы останемся вместе, мы потеряем его, если нет, мы потеряем друг друга, — сказал я, гнев скручивал мои внутренности. Это было чертовски несправедливо. Десять лет я ждал ее, и теперь быть с ней означало потерять моего брата. И все это было невыносимо.
— Каков ответ? — Спросил я у нее с рычанием, разъяренный на нее, на Фокса, на всю гребаную вселенную.
— У меня его нет, — сказала она, и ее глаза вспыхнули от эмоций. — Все, что я знаю, это то, что я хочу тебя, я хочу тебя так чертовски сильно, Джонни Джеймс, но иногда я хочу и его тоже. И я не могу сделать выбор, я не буду. Потому что, если мне придется выбирать, это будете все вы или никто из вас. Так было всегда.
— Черт бы тебя побрал, красотка, — прорычал я, дергая ее за футболку и прижимая ее губы к своим. — Ты знаешь, чем это закончится. — Наши губы соприкоснулись, и я почувствовал вкус кокоса и искушения, и, когда мой член уперся в нее, я понял, к чему это приведет, потому что не мог устоять перед ней. Когда мы были так близки, это было похоже на то, как луна управляет приливом. Ничто не могло остановить его, разбивающегося о берег под действием неподвластных нам сил.
— Я не могу держаться подальше, — выдохнула она, её пальцы скользнули вверх и запутались в моих волосах, она поцеловала меня, пытаясь разомкнуть мои губы, впустить ее, а я просто оставался на месте, наслаждаясь тем, что она хочет от меня большего.
Я скользнул рукой вниз по ее позвоночнику и сжал ее задницу так сильно, что она ахнула, ее губы приоткрылись, и я провел языком между ними, целуя ее со всей ослепляющей яростью, нарастающей в моей груди.
— Может быть, Чейз был прав, может быть, ты — наше падение, — огрызнулся я на нее, и она с рычанием вцепилась в мои руки.
— Пошел ты, — прошипела она. — Для гребаного танго нужны двое.
— Только не тогда, когда ты танцуешь танго со мной, красотка. — Я развернул ее за бедра в танцевальном движении, которое заставило ее резко втянуть воздух, притягивая ее спиной ко мне. Я приблизил свой рот к ее уху, раскачивая ее бедра в такт своим, заставляя ее танцевать со мной, прижимаясь к ней своим членом и не оставляя ей выбора в этом вопросе. — Я не обвиняю тебя, на самом деле, я официально снимаю вину с твоих плеч. Потому что я больше не предлагаю тебе выбора в наших отношениях.
— Джей-Джей, — выдохнула она, и я развернул ее лицом к себе, низко наклоняя над кроватью и дергая вверх, чтобы встретить мой рот.
Она расслабилась в моих объятиях, позволяя мне двигать ее телом так, как мне хотелось, и мне это чертовски понравилось. Я крепко держал ее за задницу одной рукой, направляя ее бедра, вдавливая свое колено между ее бедер и заставляя ее двигаться в ритме, который соответствовал музыке в моей голове. Но мне нужно было, чтобы эта музыка выплеснулась за пределы моей плоти и заполнила эту комнату до краев. Поэтому я достал из кармана свой телефон, подключил его к Bluetooth «Beats Pill» (Прим. Портативные динамики) в ее комнате и включил песню, прокручивающуюся у меня в голове. «I See Red» от Everybody Loves an Outlaw.
Я запустил руку в ее волосы, оттягивая их назад и проводя кончиком носа по ее горлу. Затем, когда она выгнулась назад до предела, я отпустил ее, так что она упала на кровать подо мной, на всю наличку, и они растеклись вокруг нее, как зеленое море. Я
Я обвил ее ноги вокруг своей талии, покачивая бедрами, когда ее спина выгнулась дугой, а ее сиськи прижались к моему лицу. Я оттянул ее спортивный лифчик, посасывая ртом ее левый сосок, прежде чем стащить эту штуку через ее голову и отбросить в сторону. Ее бедра сомкнулись вокруг меня, и я встал, удерживая ее и прижимая к себе, положив руку ей на позвоночник и кружа ее, пока она прижималась ко мне. Басы музыки отдавались в моем черепе так громко, что это было все, что я мог слышать, и когда она опустилась на ноги, я поймал ее за руку и закружил в пируэте, тем же движением схватив за ее маленькие джинсовые шорты и сорвав их с ее тела, отчего у нее перехватило дыхание. Под ними не было трусиков, и я одобрительно зарычал, прижимая ее к своей груди, а ее рука опустилась на мое плечо, когда она подняла на меня глаза. Я провел двумя пальцами по ее позвоночнику, а ее обнаженная плоть, горячая и идеально шелковистая, прижалась к моей.
Мы оба перестали двигаться, и она потянулась к моим шортам, развязывая шнурок, в то время как наши взгляды оставались прикованными друг к другу, а мое сердце колотилось только ради нее. Я не мог отвести взгляд, так глубоко погружаясь в голубизну ее радужек, что не думал, что когда-нибудь выберусь оттуда. И внезапно я двинулся, опрокидывая ее обратно на кровать и забираясь на нее сверху, завладевая ее ртом в грязном, отчаянном поцелуе. Я был потерян, мои мысли были как в тумане о ней и ни о чем другом, когда я спустил шорты и врезался в нее одним яростным движением бедер.
У меня вырвался вздох, когда я сжал в кулаке подушку над ее головой вместе с несколькими пятидесятидолларовыми купюрами, слишком поздно осознав, что впервые в жизни забыл презерватив. Она была такой влажной, такой тугой, такой горячей.
— О черт, — простонал я.
— Не останавливайся, — потребовала она, ее рот нашел мой, и я автоматически подчинился, мои бедра качнулись, когда я застонал от ощущения ее киски вокруг меня, плоть к плоти.
К черту презервативы. К черту все гребаные презервативы в мире. Я никогда, никогда больше не буду пользоваться ими с этой девушкой.
— Черт возьми, Роуг, о, к черту мою гребаную жизнь, — выругался я, двигаясь быстрее, сжимая тыльную сторону ее бедер и входя в нее так глубоко, что она начала кричать. Она была такой скользкой и шелковистой и сжимала меня так чертовски сладко. Я не продержусь долго, я уже готов был кончить.
Пот выступил бисеринками у меня на лбу, когда я вцепился в тыльную сторону ее ног и жестоко трахал ее, в то время как она встречала каждый толчок ободряющими криками, а изголовье кровати ударялось о стену давая понять Чейзу, что мы делаем, даже если ее крики еще не выдали нас.
Ее ногти впивались в мою спину, а мой лоб прижимался к ее лбу, когда мы превратились в единое совершенное существо, созданное из чистого удовольствия. Деньги прилипали к нашей плоти, проникая повсюду, и это было фантазией, о которой я и не подозревал, когда Роуг лежала на небольшой горе денег, а мы трахались, как животные.
Мне нужно было остановиться. Я должен был, блядь, остановиться. Но я не мог, она была слишком влажной, слишком приятной, и я бы сошел с ума, если бы не кончил в нее. Я должен был узнать, каково это, я просто не мог остановиться. Я думал, что секс — это потрясающе, но я всю свою жизнь чертовски заблуждался. Потому что без этой латексной оболочки между мной и ней секс не был потрясающим, он был всем. Это была одна из гребаных причин для существования.