Карнавал теней
Шрифт:
Выходило, что «Место под солнцем» жило без крыши и без гостиной почти пять лет.
– Так вот, у этого места были и плюсы, и минусы. Но в те времена всё-таки многое было по-другому. О нас не забывали так надолго, как сейчас. И мука всегда была хорошая. Раз в два-три месяца Совет присылал кого-нибудь с инспекцией, и если обнаруживались проблемы…
За спиной Рейне скрипнула дверь, и кто-то деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание. Клей, подслеповато моргнув, спросил с лёгким раздражением:
–
– Да, Миррон, - раздалось в ответ. Услышав знакомый голос, Рейне быстро обернулся и едва не упал со стула. – Знаю, у тебя гость, но я не могу с ним справиться. Поможешь или ты… - тут она узнала «гостя», но всё-таки договорила: - Очень занят?
– Нет, мы просто разговариваем, - сказал Рейне, не дожидаясь, пока Клей ответит. Это было очень невежливо, но он просто не мог допустить, чтобы танцовщица ушла, исчезла, как тень. – Я хочу помочь. Разрешаете?
– Разрешаю, - чуть слышно проговорила Бабочка. – Идёмте со мной.
Узнать её можно было только по голосу.
Пока они поднимались по лестнице, Рейне искоса разглядывал Бабочку, стараясь, чтобы Клей ничего не заметил. Она выглядела совершенно не такой, как он себе представлял, и даже казалась меньше ростом. Щуплая, бледная, невзрачная серая мышь в мешковатом платье и волосами, спрятанными под платком. Такая пройдёт мимо – её не просто не запомнишь, её не заметишь…
Но голос не обманывал.
Озадаченный и встревоженный, Рейне проследовал за Бабочкой – точнее, Молли, нужно было привыкать к её настоящему имени – и Мирроном Клеем на четвёртый этаж. Полутёмный коридор был узок и пуст; можно было разглядеть очертания дверей, которые располагались почти вплотную друг к другу. Рейне догадывался, что за каждой дверью прячется даже не комната, а самая настоящая клетушка, по сравнению с которой заставленный шкафами кабинет Клея покажется бальной залой. Он по-прежнему не понимал, где находится.
– Здесь, - сказала Бабочка-Молли, подойдя к одной из дверей. – Прошу.
Как-то само собой получилось, что Рейне вошел первым.
Комната, как он и ожидал, оказалась очень маленькой – раскинув руки, можно было кончиками пальцев коснуться обеих стен. Слева стояла узенькая кушетка, другой мебели не было, если не считать две книжные полки и некое подобие табуретки, слишком хлипкое даже для веса какой-нибудь тени. Единственное окно было распахнуто, на подоконнике стояла свеча, а рядом с ней сидел очень худой старик в ночной рубашке. Сидел он ногами наружу, на самом краю, и Рейне озадаченно нахмурился – выходит, это у них называется «капризничать»?..
– Убирайся прочь, - скрипуче проговорил старик, не оборачиваясь. – Я предупредил, Молли. Не хочу больше тебя видеть здесь. И слышать тоже не хочу.
– Это не Молли, - сказал Рейне. – Можно мне войти?
Худые плечи дёрнулись,
Чуть помедлив, он поставил свечу на пол и уселся рядом с Циррусом.
– Я тебя видел, - сказал старик через несколько минут тягостного молчания. – Ты трусил вдоль по улице, словно гончий пёс, а потом вдруг свернул в переулок и остановился перед нашей дверью. – Рейне запоздало подумал, что с высоты четвёртого этажа и впрямь открывается прекрасный вид. – Кто ты такой?
Человеку, которого одно движение отделяет от встречи с Привратником, не стоит лгать.
– Я искал Молли.
– А-а… - Циррус негромко рассмеялся. – И ты её нашел. Значит, ты из наших. Ты акробат, судя по всему, я бы даже сказал, танцор. Из какого цирка?
– «Цирк скитальцев», - честно ответил Рейне и осторожно повернул голову, чтобы рассмотреть Цирруса получше, не опасаясь спровоцировать его на прыжок из окна. Старику было на вид не меньше восьмидесяти лет – древняя развалина… - и он казался полупрозрачным. Белые волосы, похожие на пух, тонкая кожа с синими венами, дряблые обвисшие щёки. В вырезе ночной рубашки виднелась часть тёмно-синей татуировки; когда Циррус поднял правую руку, чтобы вытереть нос, Рейне увидел, что и предплечье у него разрисовано – цветы, змеи, глаза.
«Значит, ты из наших».
Рейне вспомнил, кто такой Кейлерс, о котором упомянул Клей.
Тарвин Кейлерс, казначей Объединённой цирковой корпорации.
– А как называется ваш цирк, досточтимый Циррус?
– «Аллегория», - ровным голосом ответил старик. – Я там был силачом.
Это было столь же невероятно, как если бы Мирон вдруг предъявил медальон Тёмной стаи. Рейне открыл от изумления рот. Этот хрупкий старик, похожий на одуванчик, был когда-то силачом? Гнул подковы двумя пальцами, разбивал лбом каменные плиты, подымал десять девушек одной рукой?!..
– Я тебя не разыгрываю, - сказал Циррус, ухмыльнувшись. – Это правда. Мой номер был гвоздём программы, я жонглировал гирями и завязывал стальные пруты двойным морским узлом. Что, не верится?
«Нет, не верится», - хотел сказать Рейне, но почти одновременно произошли несколько событий: раздраженный его недоверчивостью Циррус поднял руку, должно быть, намереваясь показать бицепс – точнее, то, что от него пока ещё оставалось; старый подоконник крякнул и осел под весом двух людей, перекосившись влево и вниз; Циррус, растерянно моргая, начал сползать наружу…