Каролин и Каро

Шелдон Мэри

Первыми в списке самых неотложных дел значились поиски подходящей крыши над головой. У Каро не было ни малейшего желания делить комнату с кем-то, с нее довольно было коммуны. Она согласилась бы на любую берлогу, если только эта берлога будет в полном ее распоряжении.

В конце концов она нашла. Одна маленькая комната с окном, выходящим на пожарную лестницу. Кухонька, ванная и туалет совмещались в одном помещении, разделенные ширмами ядовито-зеленого цвета. Обрезок широкой доски, опускаясь, превращал ванну в кухонный стол. Здесь

не было даже телефона. Ничего хуже невозможно было себе представить, однако Каро недрогнувшей рукой подписала договор об аренде.

Она перевезла свои чемоданы из отеля и втащила их на четвертый этаж в свою новую квартиру. Это отняло у нее массу времени и сил. Она решила повременить распаковывать вещи, а только достала фото Зоэ и еще Адама и поставила их на подоконнике. Потом принялась исследовать то, что имелось в наличии из обстановки. Кровать — железная, с тощим матрацем — напомнила ей коммуну. Дверца кособокого шкафа открывалась с большим трудом. В его нижнем ящике Каро случайно обнаружила теплые гетры, глядя на которые можно было сказать, что последний здешний жилец был танцовщиком.

Каро вдруг стало зябко и неуютно в комнате. Она вышла на лестницу, сбежала по крутым ступенькам четыре этажа, спустилась в метро и промчалась в вагоне через весь город до “Блумингдейла”.

Универмаг был переполнен и сиял огнями. Она прошлась по этажам, примерила красное вечернее платье от Армани. Оно идеально сидело на ней. Однажды — причем очень скоро — она его непременно купит. Она обещает это себе. А сейчас она — уже в другом отделе — приобрела пару удобных туфель на толстой подошве. Она обратила внимание, что многие женщины ходят здесь именно в таких.

Когда Каро вышла из магазина, уже смеркалось. Она устала, но ей не хотелось пока возвра-щаться в свою комнату. Пройдя полтора квартала по 58-й улице, она обратила внимание на ярко освещенный бар с забавно подмигивающей цветной вывеской “Попугай”. Она решила зайти.

Бармен улыбнулся ей приветливо, когда Каро взобралась на высокий табурет, обтянутый красной кожей. Это был мужчина средних лет, крепкого сложения, с густыми седеющими волосами. Он выглядел сильным и невозмутимым. От него исходила какая-то надежность.

— Привет, — поздоровался он. И голос у него был приятный — низкий, густой.

— А почему “Попугай”? — спросила Каро.

— А почему бы и нет?

— Самый разумный ответ. — Каро тоже улыбнулась. — Пожалуйста, бокал белого вина.

Он налил вино в высокий бокал и, протягивая ей, кивнул на пакет из “Блумингдейла”:

— Я вижу, вы занимались покупками.

— Хотелось немного встряхнуться, прощупать почву под ногами.

— Результат налицо. Отлично выглядите.

— Спасибо.

Каро рассказала ему о том, что она приехала в Нью-Йорк, чтобы стать актрисой.

— Хорошее дело и, по-моему, как раз для вас.

Он не добавил, что надеется увидеть ее когда-нибудь на Бродвее. Покончив с вином, Каро потянулась

к сумочке.

— Нет-нет, — остановил ее бармен. — Для вас за счет заведения.

Каро почему-то не удивилась.

— Благодарю вас.

— Меня зовут Майк. Я здесь хозяин.

— А я Каро.

— Что ж, Каро, я надеюсь, вы заглянете к нам опять. Я буду рад услышать от вас, как идут дела.

На мгновение Каро представила себя и Майка вдвоем в ее убогой комнатушке. Она видела массивное обручальное кольцо на его пальце, но знала, что могла бы запросто преодолеть этот рубеж.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Каро потребовалось не так много времени, чтобы наладить свой быт. Она просыпалась в шесть, спускалась вниз, в небольшой закусочной за углом выпивала две чашки черного кофе и просматривала объявления в газетах. Она посещала просмотры и прослушивания. Она ждала. Потом до ночи обслуживала столики в итальянском ресторане. Ее жизнь подчинялась строгому расписанию, текла монотонно, но бывали и всплески, и приятные моменты. Удачное прослушивание. Интересный клиент за столиком.

Прошел почти год. Успех не приходил так быстро, как она рассчитывала. Каро заимела агента — одного из тех, кого рекомендовала Зоэ, но он абсолютно ничего не сделал для Каро. Однако она была благодарна за каждую, пусть ничтожную, удачу, которую ей выдало колесо фортуны. Две недели сплошного веселья, когда она танцевала среди других девушек на заднем плане в мюзикле “Оклахома”, и получение карточки члена профсоюза актеров. Но других предложений не последовало, а ее деньги были на исходе.

Дважды за это время она приходила к зданию на Парк-авеню, прохаживалась по тротуару туда-сюда и уходила прочь с чувством собственного достоинства.

— Ты как дурочка, — повторяла Зоэ, созваниваясь с ней раз в неделю, как было договорено между ними. — Одному богу известно, кто из нас больше виновен в распаде нашего брака — я или Бартон, но зачали мы тебя совместно, и ответственность должны нести оба. Ты для него — отрезанный ломоть, а это нечестно. Этот подонок даже не спросил меня, жива ли вообще наша дочь. Та глупая история… в те твои каникулы, давно похоронена. Ты должна увидеться с ним.

— Хорошо, увижусь, — отвечала Каро. — Когда буду готова.

Но проходили месяцы, становилось все трудней и трудней, но она твердо решила, что никогда не предстанет перед отцом неудачницей.

Она снова шла к дому, где жил Бартон, и ждала. Она пошла на сделку с собой — если вдруг она увидит Бартона, или Мэг, или Адама, то сразу поднимется к ним. Но за все это время никто из них так и не показался.

Так совпало, что ресторан, в котором она работала, был неподалеку от того бара “Попугай”. Однажды, закончив работу, Каро решилась заглянуть к Майку, а затем сделалась постоянной посетительницей. Публика там была приличная, а завсегдатаи к ней не приставали, решив, видимо, что она девушка Майка.