Карт-Бланш для Синей Бороды
Шрифт:
– Я настаиваю… — начал горячиться священник, но один из монахов оттеснил его в сторону.
– Мы из монастыря Святого Сердца, — сказал он, — и имеем право благословлять на брак. Если ситуации и в самом деле требует такой спешки…
– Требует, — подтвердил Реджи. — Более того — любое промедление опасно.
– …тогда мы вполне можем совершить бракосочетание, если вас и леди это устроит,
– закончил невозмутимо монах.
– Как еще посмотрит на это король! — возмутился преподобный Дилан.
– Разрешение от его величества получено, — ответил Реджинальд. —
– Это немыслимо! — священник поправил воротничок и направился к выходу. — Я тут же напишу об этом его преосвященству! Сто лет назад за такое… — двери за ним захлопнулись.
– Начинайте подготовку к бракосочетанию, — деловито распорядился Реджи. — Пока я буду исповедоваться, невеста может переодеться… Хотя нет. Сойдет и так, — он подошел ко мне и взял за руки, нежно пожимая. — Ты для меня прекрасна в любом наряде. Вот только траурная шаль ни к чему, — он снял с меня шаль и перебросил Барбетте. — Мы готовы к исповеди. Правда миледи графине исповедь не нужна. Она ведь безгрешна, как ангел.
Я вздрогнула от таких святотатственных слов, но подчинилась ему послушно, как овечка, которую вели на заклание.
– Никто не безгрешен в этом мире, — сказал монах, предложивший провести обряд венчания, — поэтому пройдите в исповедальню, госпожа графиня.
Реджи проводил меня и сам задернул занавеску.
– Отойдите, сэр Оуэн, — попросил монах, заходя в смежную комнату. — Тайна исповеди должна быть, поистине, тайной.
Ставень окошечка сдвинулся, и через частую решетку я увидела профиль монаха. Чуть вздернутый нос придавал моему исповеднику мальчишеский, задорный вид. Он откинул капюшон, чтобы лучше слышать, и волосы рассыпались буйными кудрями. Я подумала, что трудно выбривать тонзуру на таких кудрях, но тут он спросил:
– Вам есть в чем покаяться, дочь моя?
– Я грешна перед небесами, — произнесла я умирающим голосом и замолчала. Подождав ответа, монах заговорил снова:
– Вы были похожи на привидение, да и сейчас выглядите не лучше. Вы, верно, очень любили мужа?
– Очень, — прошептала я, глотая слезы, которые снова хлынули из глаз.
– Вижу, что вы страдаете, — сочувственно сказал монах. — Зачем же торопиться с новым браком? Может, лучше дать вам время, чтобы оплакать утрату? Вы тоже настаиваете на браке с Оуэном?
– Так надо, мой господин…
– Надо кому?
– О! Не спрашивайте меня больше ни о чем! — воскликнула я, плача уже навзрыд. — Просто молитесь за грешницу Бланш! Только не спрашивайте… не спрашивайте, потому что я не смогу вам ответить…
Он тактично помолчал, давая мне собраться с мыслями, а потом поинтересовался:
– Хотите что-то еще мне сказать? Облегчите душу, другого случая вам может и не представиться.
– Нет, — пробормотала я.
– Тогда не плачьте, — сказал он необыкновенно мягко. — Все в руках господних, дочь моя. Иногда и горе оборачивается радостью. Идите. И пригласите на исповедь вашего будущего супруга.
Я увидела, что он снова накинул капюшон, и вышла из исповедальни, нетвердо держась на ногах.
Он исповедовался дольше меня, и вышел, держась набожно и серьезно. Нас подвели к алтарю, возле которого совсем недавно стоял гроб с телом моего мужа, и предложили встать на колени.
Монах-исповедник достал книгу, открыл нужную страницу и принялся читать святое послание к новобрачным. Он так и не удосужился откинуть капюшон, и голос его из- под плотной ткани звучал глухо. Остальные монахи стояли вокруг, чинно сложив ладони. Им полагалось повторять каждую строфу за чтецом, но они этого почему-то не делали. Наверное, хотели побыстрее совершить обряд.
Согласен ли Реджинальд Оуэн взять в жены леди Бланш де Конмор, — начал монах завершающую фразу, — и любить ее и…
– Согласен, — прервал его Реджи и обернулся ко мне, ожидая моего ответа.
– Согласен, — подытожил монах и тоже обернулся ко мне. — Согласна ли леди Бланш… Подождите.
Мы все уставились на него, потому что он захлопнул книгу и встал перед алтарем подбоченясь, совсем в неподобающей монаху позе:
– Вы сказали, что король согласен на ваш брак, — сказал он, обращаясь к моему жениху. — Но когда вы успели заручиться его разрешением? Мы только сегодня привезли известие о смерти де Конмора. Сдается мне, вы темните, добрый сэр.
– Голубиная почта действует быстрее, чем лошадиные ноги, — заметил Реджинальд без улыбки. — Я узнал о смерти графа задолго до вашего приезда и сразу осведомился о возможности заключения брака с леди Бланш. Король, которого я знаю лично, дал разрешение на брак. Тем более, ему известно, что я давно любил леди Бланш и должен был стать ее мужем, если бы господин покойный граф не получил ее обманом, выпросив у короля карт-бланш на брак с любой женщиной королевства.
– Можете предоставить королевское письмо?
– Могу. Но вам недостаточно моего рыцарского слова? Вы желаете прервать священный обряд, чтобы убедиться, не лжет ли рыцарь его величества?
– А вы можете поклясться, что такое письмо и разрешение короля у вас имеются? — уточнил монах.
– Клянусь спасением души, — ответил Реджи так искренне, что если бы я не знала истины, то поверила бы ему немедленно.
– Если вы в этом уверены, то обряд должен быть закончен, — сказал монах и стянул капюшон с головы.
Непостижимо, но монах смеялся. Не сошел ли он с ума? Или… это я сошла с ума? Я была готова поверить во второе, потому что Реджи замер и вдруг тоже засмеялся, поднимаясь с колен.
Кто-то подхватил меня и увел в сторону. Я смотрела на смеющихся монаха и Реджинальда, и не сразу поняла, что этот кто-то прижимает меня к себе слишком уж сильно и… недвусмысленно.
– Что вы себе позволяете?.. — спросила я возмущенно и обернулась.
– Слишком много позволяю, госпожа графиня? — спросил монах, державший меня в объятиях. — Да вы стали такой недотрогой, как я погляжу…
Он снял капюшон.
– Ален? — пролепетала я, не веря глазам.
Живой, совершенно живой, без ужасных трупных пятен на лице. Он смотрел на меня и улыбался.