Карт-Бланш для Синей Бороды

Лакомка Ната

Сделав вид, что меня ничуть не задели ее колкости, я присела на край кровати. В руках у меня была хрустальная вазочка с шоколадными конфетами, и Вамбри тотчас стрельнула на нее глазами.

— Скучаешь? — спросила я с самым невинным видом.

— Только ты не скучаешь зимой, как я погляжу, — огрызнулась Вамбри. — И то верно — в компании сковородок и кастрюль не соскучишься!

— А мы с сестрами любили играть в разные игры. Тогда зимние вечера не кажутся такими долгими.

— Вот и играй в бирюльки с кем хочешь!

— Но мы играли не в бирюльки, — сказала

я таинственно и достала из поясной сумочки колоду карт, которую захватила из дома как раз для того, чтобы коротать вечера.

— Ты умеешь играть в карты? — я поставила вазочку с конфетами на постель, и Вамбри невольно проследила за ней глазами.

— Не умею, и не хочу твои проклятые карты! — девушка ожесточенно помотала лохматой головой.

Но я несколькими движениями ловко перетасовала карты, держа картинками в ее сторону, потом развернула веером и свернула, а потом сняла половину колоды кончиками пальцев — как фокусник на ярмарке, и взгляд Вамбри переместился на румяных пажей, суровых королей и прекрасных дам, которые так и мелькали в моих руках. Эта нехитрая забава напомнила мне дом — когда-то мы с сестрами так же хвалились друг перед другом, кто лучше научился показывать карточные фокусы, а матушка хотя и ворчала, что мы заняты совсем не тем, чем следует, все же подсаживалась к нам, чтобы помочь разложить пасьянс или поучаствовать в перекрестной игре.

— Карты — это та же охота, — сказала я, — надо быть внимательной, уметь читать карточные знаки, как следы, и ставить ловушки.

— Как это? — спросила Вамбри словно против воли.

— Хочешь, научу?

— Играть в карты нельзя, — сказала она неуверенно.

— А мы никому не скажем, — пообещала я.

Она подумала, а потом хохотнула:

— Хочу, учи. Отец Дилан подавится, когда узнает об этом.

Я пропустила мимо ушей ее грубые слова и сдала карты.

Игра ее заинтересовала, и вскоре мы сидели на кровати, поджав ноги, и вовсю бились бумажными королями и валетами. Ставками были шоколадные конфеты.

Вамбри играла азартно, сердясь на проигрыши и бурно выражая радость, когда ей удавалось побеждать.

Мы так увлеклись, что не услышали, как в комнату зашел граф.

— Что это вы делаете? — спросил он.

— Играем в карты, — ответила я, глядя на него через плечо. — Не хотите ли присоединиться к нам?

— Вообще-то, церковь запрещает такие игры, — заметил он.

— Но мы играем на конфеты! — Вамбри подняла вазочку с конфетами.

— Не настаивай, — сказала я невинно, — твой отец просто боится проиграть.

— Боюсь проиграть? — рассмеялся он. — А ты мнишь себя великим игроком?

— Спорим… на пять конфет, что я выиграю у вас три партии подряд? — забросила я крючок с наживкой, и Ален попался.

— Раздавай, — велел он, усаживаясь на кровать.

Вамбри захлопала в ладоши.

Граф взял карты и развернул перед собой веером, как мы с Вамбри, с той лишь разницей, что когда ему нужно было биться, он укладывал карты крапом вверх и безошибочно выбирал нужную. Что-то неуловимо новое появилось в нем. Что-то мальчишеское, задорное. Я то и дело посматривала

на его правую руку. Она не выглядела пораженной болезнью, но граф жаловался на ужасную боль. Что же это за боль, которую не может вытерпеть человек, закаленный в сражениях?

Игра затянулась на целый час. Вамбри позабыла о неприязни ко мне и издавала оглушительный боевой клич всякий раз, когда ей удавалось победить отца, хотя я сильно подозревала, что он поддается. Граф тоже казался довольным — посмеивался и даже шутил, посматривая на меня как-то особенно. Я сидела, словно на иголках, гадая, что бы означали эти взгляды. Узнал ли он о моем вторжении в тайную комнату, или…

— Ты выиграл все конфеты, — в конце концов рассердилась Вамбри, бросая карты. — И как играть дальше?!

— Согласен отдать их тебе, — расщедрился граф.

— Это будет милосердно с вашей стороны, — сказала я с улыбкой.

— Ты все равно не любишь сладкое, — с готовностью согласилась и Вамбри, протягивая руку, чтобы забрать шоколад.

Но отец проворно выхватил вазочку.

— Отдам, но с одним условием, — сказал он.

— С каким еще условием?! — возмутилась Вамбри.

— Я съем одну конфету…

— Конечно, забирай любую! — Вамбри опять протянула руку.

Но граф не отдал ей вазочку, а посмотрел на меня:

— Только пусть Бланш выберет ее для меня.

— Выбирай! — немедленно потребовала Вамбри.

— Возьмите ликерную, — посоветовала я. — В ней сладость шоколада уравновешена горечью вишневого ликера. Такие конфеты особенно нравятся мужчинам, потому что в них нет приторности.

— Какая из них с ликером? — спросил Ален. — Вот эта, круглая?

— Нет, вот эта, — я указала на конфету в виде ромба.

— Ну-ка, возьми ее, — велел граф.

— Разве вы сами не в силах взять? — удивилась я.

— Возьми, — повторил он. — Иначе не отдам остальные конфеты.

Вамбри возмущенно завопила, и я поспешила взять конфету с ликером, не понимая, что за странную игру затеял мой муж. После того, как конфета оказалась у меня в руках, Вамбри завладела заветной вазочкой и приступила к уничтожению сладостей.

— А я хочу получить свой выигрыш, — сказал граф, не сводя с меня глаз. — ну же, Бланш, отдай мою конфету.

— Возьмите, милорд, — я протянула ее на раскрытой ладони.

Граф наклонился и взял конфету губами, слегка задев мою ладонь.

Вамбри замерла, прекратив даже жевать — щеки у нее были раздуты, как у хомяка. Она переводила настороженный взгляд с меня на отца и обратно. Я тоже была поражена. Поражена, смущена, а по спине пробежал холодок. Вот так? Со мной? При дочери?..

— Пожалуй, я пойду, — я спрыгнула с кровати, краснея до ушей, — вспомнила, что мне надо заглянуть в кухню, ведь сегодня мы сами готовим себе ужин. Думаю, никто не возражает против холодного мяса и яблочного пирога?

— Это была самая вкусная конфета в моей жизни! — весело крикнул граф мне вслед, когда я убегала вон из комнаты с трусостью, достойной самого трусливого зайца, и настолько быстро, насколько могла после кувыркания по ступеням.