Карт бланш во второй жизни
Шрифт:
Бублика выгрузили в камеру, меня отправили туда же. Выпросила тряпки, бинты, мазь и воду. Весь вечер промывала раны, мазала мазью, бинтовала, поили водой.
К ночи устроила волка на подстилке и легла рядом. Гладила голову, постоянно говоря, что все у нас будет хорошо, что он обязательно поправится, что я никуда не уйду. Так и уснула, что-то бубня и обнимая Бублика.
Утром проснулась от того, что шершавый язык облизывал мое лицо.
«Ты плачешь во сне. Не мог разбудить тебя. А ты все
«Бублик! Живой! Живой! Я так испугалась! У тебя были такие страшные раны, я очень за тебя испугалась!» - я плакала, уткнувшись в шею волку и всхлипывая.
«Филя, а мы где?» - спросил волк.
«У демонов. Они нас похитили.».
«Зачем?»
«Думаю, хотят питаться моими эмоциями. И я очень переживаю, что могут использовать тебя, чтобы я переживала.»
Волк слегка оскалил клыки и тихо зарычал. Я торопливо стала гладить его по голове.
«Тише, тише, не стоит их провоцировать».
Неделю нас держали в подвале. Вилье несколько раз пытался нас разделить. Но я каждый раз вцеплялась в волка с мрачной решимостью, кристалл на груди раскалялся, и демон уходил довольный.
Ночью меня разбудил Бублик.
«Филя, вставай.»
«Зачем? Снова эта квазиморда пришла нас мучать?»
«Нет. Подкоп готов.»
Я вскочила и заозиралась.
«Какой подкоп?»
«Ну я защитник твой или как? Ты думаешь, я опустив лапы сидел? Вон, в углу, тряпкой прикрыт. Уже выходил, за стену замка выходит.»
Подскочила и чмокнула волка во влажный нос.
«Что это за глупости? Ползи уже в яму» - и волк стал подпихивать меня к дыре.
Не знаю, сколько Бублик рыл подкоп, но мы ползли по нему не меньше 40 минут. Вылезли грязные, но счастливые.
«Так… Нам нужно вон в ту сторону». – Бублик носом развернулся в выбранном направлении.
– А что, там граница?
«Нет, там поселение. Нужно сменить тебе одежду, побрить налысо и переждать пару дней. Пока демоны будут прочесывать все вдоль границ. Да, и сними амулет. Вон, в речку кинь. Пусть по течению реки за ним идут».
Я сняла амулет, кинула в воду. Его тут же подхватило течение и унесло.
– Про побрить налысо, шутка же?
«Какие шутки? Документов у нас нет! Будешь беспризорником. Грязным, голодным и оборванным. Милостыню просить будешь. Таких не замечают.».
– Чет я как-то не так представляла себе спасительную операцию. – посмотрела на волка.
«А как? Как в твоих сказках? Принц на белом коне? Так нет никого».
– Да… Принца нет, я за него… Может хоть без милостыни?
«Нельзя, девочка моя, нельзя».
Мы добрались до ближайшей деревни. Стащили мужскую одежду и тупой нож из сарая. Забрались на сеновал. Я переоделась, перевязав во всех возможных местах, поскольку одежда с меня сваливалась. Тупым ножом
– Ну как?
Бублик посмотрел на меня и поднял морду вверх.
– Ты что? Как тебе?
«Слезы глотаю. Худющая, лишай на голове… Обнять и плакать.»
– Какой лишай? Ты что? – потрогала неровно отрезанные волосы. А нет, правда, лишай.
Бублик успокоился, и мы стали вместе думать, как просить милостыню.
– А зачем ее вообще просить? Добрались бы короткими перебежками к границе. Зачем нам вообще здесь светиться?
«А как ты границу перейдешь? Или не помнишь, что там столбы с сетями? У тебя амулет пропускающий через сеть есть? Нет! Так что, пока не придумаем, как вернуться, нужно обживаться здесь. Ну и если тебя несколько раз стражи порядка прогонят за бродяжничество, считай тебе уже какой никакой документ справили. Все, ты местная попрошайка».
– Ааааааа! Логично. Как-то я не подумала. Но, перспектива, скажу я тебе, не фонтан. Правда, не путана, и то хлеб.
«Не ной, давай, проси.»
Я прочистила горло.
– «Же не манж па си жюр. Гибен зи мир бите, цвай марк. Подайте бывшему члену Государственной Думы!» (1).
Волк обернулся и осмотрел окрестность.
«Это ты с кем сейчас?»
– Ни с кем. Милостыню просила.
«Кто так милостыню просит? Ты же сирота, беспризорник, откуда этот набор звуков? Тебя, ж не отходя от паперти сожгут за применение неизвестных заклинаний!».
Обиделась. Легла в сено и отвернулась.
– Не буду больше тренироваться. Импровизировать завтра буду. «Я артист больших и малых академических театров.» (2)
Утром добрались до небольшого городка. Я долго стеснялась выйти в люди. Не то настроение, не тот образ… В общем, Бублик выпинал меня под зад, показав, где просят милостыню. Сказал, что затаится в кустах. Смотреть четко на него. Если все плохо , прижмет уши к голове. Если хорошо, будут торчать.
Тащилась к паперти с мыслью, «И сия пучина поглотила ея в один момент. В общем, все умерли». (3)
Пришла встала. Потом села. Потом сняла картуз и положила перед собой. Тетка, стоящая рядом, шарахнулась в сторону. Напряглась, потом вспомнила про свою стриж и расслабилась.
Сделала грустное лицо и запела.
Булат Окуджава
У Курского вокзала
Стою я молодой,
Подайте Христа ради
Червонец золотой.
Подайте Христа ради
Червонец золотой.
Вот господин какой-то,