Карта и территория (La carte et le territoire)
Шрифт:
Он включил телевизор, пора было смотреть новости. Мишу запрыгнул на диван рядом с ним. После сообщения о теракте, совершенном палестинскими смертниками в Хевроне и повлекшем за собой рекордное число жертв, ведущий перешел к рассказу о кризисе, вот уже несколько дней сотрясавшем мировые биржи, который, если верить специалистам, грозил оказаться опаснее обвала 2008 года; в общем, все как всегда. Он готов был уже переключиться на другой канал, но тут Элен, оставив готовку, присела на подлокотник. Он отложил пульт; в конце концов, это сфера ее интересов, может, ей хочется послушать.
После краткого обзора основных биржевых площадок на экране появился эксперт. Элен внимала ему, загадочно усмехаясь. Жаслен смотрел на ее груди в разрезе платья – ну конечно силиконовые: она лет десять назад поставила себе импланты, и вполне
Силиконовый бюст смешон, если лицо женщины похоже на печеное яблоко, а тело увяло, став жирным или дряблым; но к Элен все это не имело ни малейшего отношения. Ее тело осталось худым, попка – упругой, почти не опавшей; вьющиеся каштановые волосы изящно струились по округлым плечам. В целом она была красивой женщиной, в целом ему повезло, очень даже повезло.
В долгосрочной перспективе, кто бы спорил, все без исключения силиконовые груди становятся нелепыми; но в долгосрочной перспективе думаешь уже не об этом, а о раке шейки матки, аневризме аорты и тому подобных вещах. Еще думаешь о передаче имущества, разделе недвижимости между заранее назначенными наследниками, в общем, есть о чем поволноваться, кроме силиконовых грудей, но пока они еще не дошли до жизни такой, пока еще нет, – они, пожалуй, займутся любовью сегодня вечером (лучше завтра утром, он вообще-то предпочитал по утрам, у него потом весь день было хорошее настроение), что и говорить, у них впереди было еще несколько прекрасных лет.
Экономические новости закончились, теперь ведущий аннонсировал сентиментальную комедию, которая выйдет завтра на экраны страны.
– Слышал, что нес этот эксперт? – спросила Элен. – Видел его прогнозы? – Да нет, ничего он не слышал и не видел, ему с лихвой хватило зрелища ее грудей, но он предпочел не перебивать ее. – Через неделю окажется, что все его прогнозы гроша ломаного не стоят. Тогда они пригласят другого эксперта, тот сделает свой прогноз, с таким же уверенным видом… – Она огорченно, чуть ли не рассерженно, покачала головой. – Почему, собственно, дисциплина, которая не в состоянии даже составить прогноз, поддающийся проверке, называется наукой}
Жаслен не читал Поппера и ничего толкового ответить ей не мог; поэтому он ограничился тем, что положил ей руку на бедро. Она улыбнулась:
– Сейчас все будет готово, – и вернулась к плите, но за ужином снова затронула эту тему.
Преступление, призналась она мужу, представляется ей глубоко человеческим поступком, связанным, конечно, с самыми темными закоулками личности, но все же человеческим. Искусство, возьмем иной пример, связано со всеми зонами: темными, светлыми и промежуточными. А вот экономика ни с чем не связана, разве что со всем самым предсказуемым и автоматическим в человеке. Это не просто не наука, но даже и не искусство, в общем, это практически пустое место.
Он был не согласен, о чем и сказал ей. Давно общаясь с преступниками, он мог утверждать, что они были самыми предсказуемыми и одноклеточными особями на свете. В большинстве своем они убивали ради денег, и только ради денег; поэтому, кстати, их так просто поймать. Зато никто никогда, наверное, не работал исключительно ради зарплаты. Почти у всех находились иные мотивации: интерес к своему делу, надежда, что сможешь им увлечься, приятные отношения с коллегами… Точно так же мало кто вел себя рационально, делая покупки. В конечном счете, именно эта глубинная неопределенность, характерная для мотиваций производителей, равно как и потребителей, лежит в основе случайных и в итоге ошибочных экономических теорий. Тогда как поиск преступника можно
Позже вечером Жаслен взялся за обзорный отчет BEFTI о компьютере жертвы. Он начинался с того, что Уэльбек вопреки своим заявлениям в многочисленных интервью, продолжал писать, и писал постоянно. А вот то, что он писал, оказалось весьма странным: это напоминало скорее поэзию или политические воззвания, и Жаслен мало что понял в отрывках, приведенных в отчете. Надо будет отослать это его издательнице, подумал он.
Помимо этого компьютер не содержал ничего, заслуживающего внимания. Уэльбек пользовался офисным приложением «Контакты» на своем макинтоше. Содержание его адресной книги было воспроизведено полностью, и тут было от чего сойти с ума: в ней было всего-навсего двадцать три фамилии, двенадцать из которых принадлежали мастерам, врачам и прочим поставщикам услуг. Он также пользовался приложением «Календарь», но и тут дело обстояло не лучше: все записи были типа «мусорные мешки» или «привезут мазут». Жаслену редко попадались люди, живущие такой занудной жизнью. Даже его браузер не содержал ничего любопытного. Покойный не посещал ни педофильские, ни порнографические сайты; самые дерзкие его запросы касались сайтов женского белья и эротических нарядов, вроде Belle et Sexy и Liberette.com. В общем, несчастный папик просто глазел на девиц в обтягивающих мини-юбках или прозрачных топиках, не более того, и Жаслену вдруг стало стыдно, что он прочел эту страницу. Да уж, распутать это преступление будет трудновато. В лапы преступника человека влекут его пороки, пороки или деньги. Деньги у Уэльбека водились, хотя меньше, чем можно было ожидать, но, судя по всему, у него ничего не украли, при обыске дома нашли даже чековую книжку, кредитную карту и бумажник с несколькими сотнями евро. Он заснул в тот момент, когда пытался перечитать политические выкладки, словно надеялся найти в них какой-то смысл или объяснение происшедшему.
9
На следующий день они начали разрабатывать одиннадцать фамилий из личного списка в адресной книжке. Поскольку Терезу Кремизи и Фредерика Бегбедера уже допросили, осталось девять человек, и все – женщины.
Операторы хранят эсэмэски всего год, что же касается мейлов, то тут никакого ограничения нет, особенно если пользователь решает держать их не только на личном компьютере, но и на сервере почты, что и сделал Уэльбек; таким образом, даже при смене компьютера письма никуда не денутся. На сервере me.com писатель располагал персональным дисковым пространством объемом 40 гигабайт; если бы его корреспонденция всегда оставалась столь же интенсивной, ему бы понадобилось семь тысяч лет, чтобы его заполнить.
Существует некоторая правовая неопределенность в вопросе о статусе электронных сообщений и о том, могут ли они быть приравнены к частной переписке или нет. Жаслен без промедления усадил всю свою команду за чтение мейлов Уэльбека, так как в ближайшее время можно было ожидать выдачи следственного поручения и неизбежного назначения судебного следователя, и если прокуроры и их помощники отличались, как правило, сговорчивостью, судебный следователь мог оказаться страшным занудой, даже в деле об убийстве.
Работая почти по двадцать часов в сутки – незадолго до смерти электронная переписка Уэльбека стала и правда незначительной, зато раньше была весьма обильной в определенные периоды, сразу после выхода книги, например, он получал в среднем по тридцать мейлов в день, – сотрудники Жаслена уже к ближайшему четвергу идентифицировали девятерых женщин. Географический разброс этой компании впечатлял: среди них оказалась испанка, русская, китаянка, чешка, – всех по одной, а также две немки и все-таки три француженки. Жаслен вспомнил, что вышеупомянутого автора переводили во всем мире.