Картина в тайнике

Самбук Ростислав Феодосьевич

Козюренко понимающе улыбнулся.

– Когда они выходили из склада, - продолжал подполковник, кладовщица услышала только, как Галицкий раздраженно бросил Прусю: "Я не позволю лезть к себе в карман!"

– Ну-ну, интересно...
– пробормотал Роман Панасович.

Этого было достаточно, чтобы подбодрить Раблюка. В его голосе зазвучали победные нотки:

– Директор заготконторы свидетельствует, что в последние дни у Пруся ухудшились отношения с Галицким, хотя раньше они были друзьями - водой не разольешь...
– Подполковник замолчал, ожидая, вероятно, козюренковского комментария, но Роман Панасович ничего не сказал.
– Собственно, о

заготконторе все...

Козюренко понял, что это был самый главный козырь начальника милиции.

– Во-вторых, - продолжал Раблюк, - наш участковый инспектор опросил соседей Пруся. Большинство утверждает, что Прусь и его сосед по усадьбе Якубовский почти ежедневно ругались по всякому поводу. Достаточно было курам Якубовского покопаться на грядках у Пруся, и уже возникала ссора. А то начинали ссориться из-за какой-то сливы... Якубовский угрожал, что убьет Пруся...

– Убьет Пруся, - машинально повторил Роман Панасович.

– Вы полагаете?
– даже перегнулся через стол Раблюк.

– Нет... нет... Рассказывайте дальше, пожалуйста... Кстати, ваши сотрудники допрашивали Якубовского?

– Он был понятым, когда предварительно осматривали дом убитого. Разумеется, его расспрашивали, не заметил ли он что-нибудь подозрительное. Говорит - нет... Возможно, мы тут допустили ошибку, но что поделаешь...

– Ничего...
– Козюренко понравилось, что Раблюк сказал "мы" - не выкручивался, не валил на инспектора угрозыска, выезжавшего на место преступления.

– Как утверждают судебно-медицинские эксперты, убили Пруся между одиннадцатью и двенадцатью ночи. Утром восемнадцатого мая его видели у заготконторы с каким-то гражданином. Потом они вместе обедали в чайной. Понимаете, - почему-то виновато улыбнулся подполковник, - городок у нас небольшой, и свежий человек бросается в глаза.

– Приметы?
– Роман Панасович чуть пошевельнулся в кресле - сообщение заинтересовало его.

Подполковник быстро сказал:

– Пожилой мужчина в потертом темно-синем костюме и серой фуражке армейского образца, но с мягким козырьком, среднего роста, лицо в морщинах. Дежурная заготконторы сказала: "Как печеное яблоко..."

Роман Панасович кивнул: видно, попалась женщина наблюдательная.

– А это ответ из области на ваш вчерашний запрос, - Раблюк подал телефонограмму.

Роман Панасович пробежал глазами неровные строчки: записывали быстро и не очень разборчиво, но Козюренко научился свободно читать любой почерк.

– Действительно любопытно...
– сказал неопределенно, словно сомневался в подлинной ценности сообщения, хотя это было не так: из области подтверждали, что во время войны Василь Корнеевич Прусь находился в партизанском отряде, действовавшем на Львовщине, и что именно этот отряд напал на гитлеровский обоз и захватил несколько машин с ценностями, которые враг пытался вывезти в Германию.
– Интересно... Давайте сделаем так, Иван Терентьевич. Во-первых, вызовите сюда, в райотдел, Якубовского. Я хочу поговорить с ним. Во-вторых, ознакомьте всех ваших работников с приметами неизвестного, с которым видели Пруся. Дежурной заготконторы покажите паспорта обитателей гостиницы - может, среди них опознает человека, приходившего к Прусю. Поинтересуйтесь теми, кто выписался из гостиницы вчера и позавчера. Если кто-то похож, - он улыбнулся, - на печеное яблоко, немедленно сделайте запрос - пусть сразу же пришлют фотографию для опознания.

Козюренко выдержал паузу, и подполковник понял его.

– Будет исполнено!
– встал он.
– Мы приготовили

вам для работы кабинет моего заместителя, на третьем этаже. Там уютнее... Но если вас устраивает мой...

– Ну что вы, Иван Терентьевич! Мне нужны стол, телефон и диван больше ничего. Правда, еще... Не сможете ли вы достать какое-нибудь одеяло и подушку? Иногда жаль терять время...

– Еще как, - махнул рукой Раблюк.
– Кстати, если не возражаете, я хотел бы пригласить вас на обед.

– Благодарю, но не хочу связывать вас обещанием. Когда вы обедаете? О, в три? Чудесно, постараюсь быть. Однако не обижайтесь, если не удастся. У нас же с вами служба такая.

Раблюк кивнул: действительно, служба беспокойная - не знаешь, где будешь через полчаса.

Кабинет заместителя Раблюка понравился Козюренко. Из его окна открывался красивый вид - перспектива длинной улицы, с одной стороны одноэтажные коттеджи, утопающие в садах, с противоположной - парк.

Козюренко немного постоял у открытого окна, с наслаждением вдыхая аромат цветов, вздохнул и сел к телефону. Набрав номер начальника областного управления милиции и услышав, как громко задребезжала мембрана, удовлетворенно сказал:

– У тебя, Юрко, чувствую - все в порядке. Буду рад скоро увидеться, а то черт знает что творится: ты в Киеве - меня нет, я во Львове - ты где-то пропадаешь.

– Старина! Жму твою лапу. Приезжай вечером. Нина будет рада. И никаких отговорок, здесь я начальство. Вчера хотел тебя встретить в аэропорту, да, понимаешь, такое вышло... Короче, приедешь - расскажем... Ну, а у тебя как дела?
– спросил без всякого перехода.

– Идут, - не совсем уверенно ответил Козюренко.
– А чтобы они шли быстрее, ты вот что, дружище, сделай...
– Представил, как Юрко нажал кнопку магнитофона, боясь что-нибудь упустить... Хотя нет, Юрко, может быть, потянулся за карандашом и прижал локтем лист бумаги, чтобы удобнее было писать. По привычке причмокивает губами, совсем как ученик первого класса, а ему уже за пятьдесят... Черт, как незаметно бегут годы! Кажется, совсем недавно закончили с Юрком юридический факультет, и вот оба уже в чинах, у самого - лысина, а у Юрка от забот побелела голова Но голос у него не изменился. Такой же бодрый и густой. Девушки, бывало, влюблялись в него по телефону....

– Ты меня слышишь, Юрко?
– спросил Козюренко, потому что показалось, что тот молчал чуть не минуту.

– Конечно.

– Свяжись с облпотребсоюзом. Надо, чтобы оттуда послали в Желеховскую заготконтору на должность убитого Пруся хорошего человека. Да, правильно, начальником цеха по переработке овощей. В этой заготконторе, как я понимаю, есть комбинаторы и сукины сыны, а желательно было бы, чтобы они этого нового человека приняли, как своего... Я хотел бы с этим человеком поговорить перед тем, как он приедет в Желехов. И еще... ужинать буду у тебя, если организуешь сегодня репродукцию этой проклятой картины...

– Как тебе не стыдно, - даже захлебнулась мембрана.
– Это же шедевр мировой живописи!

– И этот шедевр может исчезнуть, если я не буду иметь репродукцию.

– Можешь считать, что она уже у тебя.

– Ты уверен?

– Я знал, что она тебе понадобится. Директор картинной галереи уже привез ее.

– Ну, дружище, ты меня растрогал. Нужны также данные о деятельности партизанского отряда Войтюка.

– В котором был Прусь?

– А ты, вижу, в курсе...

– К нам такие криминалисты приезжают не каждый день. Сейчас я пошлю кого-нибудь из ребят в архив.