Касиан
Шрифт:
— Идёмте домой, начинается гроза, вы промокните.
Всю ту ночь Ареана не смыкала глаз. Сидя у окна, она смотрела на улицу, где одна за другой сверкали молнии и гремел гром, по стеклу барабанили капли дождя, а на душе у неё было очень тяжело. У неё в голове не укладывалось, что касианцы понятия не имеют, что такое иметь детей естественным способом. Закрывая глаза, она представляла себе чудовищные картины — детей, росших не в утробе матери, а в каких-то жутких прозрачных сосудах. Когда, наконец, её сморил сон, и она заснула, сидя у окна, опустив голову на руки, сон её был очень тяжёлым. Следующих несколько
Однажды, когда она уже готовилась ко сну, в дверь её комнаты постучали. Отварив её, она обнаружила за ней доктора Роулта, вид у него был весьма встревоженный.
— Что случилось?
— Ваша милость, простите, что беспокою в столь позднее время, но Рози очень плохо, она зовёт вас.
— Что с ней?
— Я точно не знаю, но женщина из шиотисов говорит, что её ребёнок должен появиться на свет, но что-то идёт не так.
Ареана поспешно накинула на плечи меховую накидку и устремилась за доктором. Они вышли на улицу, в лицо им дул холодный осенний ветер. Поплотнее запахнув накидку, принцесса поспешила следом за доктором. Кругом в домах горел свет, на небе догорала вечерняя заря, над головой появились первые звёзды, в воздухе пахло свежескошенной травой — верный признак приближающегося ненастья. Пройдя мимо десятка домов, они вошли в дом. Внутри суетилось несколько шиотиских женщин, откуда-то из глубины слышались громкие стоны и плач. Пройдя за господином Роултом вглубь дома, Ареана вошла в уже знакомую комнату. Там, на кровати лежала Рози, было видно, что у неё сильная истерика, рядом сидела женщина и тщетно пыталась успокоить её. Оставив свою накидку на спинке стула, Ареана подошла к кровати. Увидев её, Рози протянула к ней руки, и Ареана сжала их в своих руках:
— Успокойся, всё будет хорошо!
— Принцесса, мне так больно!
Тут тело девушки напряглось, и её красивое лицо исказила гримаса боли.
— Тише, успокойся, всё нормально.
Тут за спиной раздался громкий шепот:
— Это плохо, ребёнок родится раньше срока, нашей повитухи нет в селении, а, похоже, роды будут проблемными.
— Неужели нет способа найти её и привести сюда?
— Нет, она ушла собирать травы, самую силу они имеют сейчас, а где она это делает, никому не ведомо. Она держит заветные места в секрете.
Доктор отошёл от говорившей и приблизился к Ареане.
— Принцесса.
— Я всё слышала, и незачем Рози знать это. Я постараюсь ей помочь, в юности я помогала нескольким роженицам, надеюсь, этих знаний окажется достаточно.
— В любом случае, у нас нет выбора, мы в вашем полном распоряжении, говорите, что нужно делать.
— Хорошо, перво-наперво, нужно её успокоить, пусть кто-нибудь, приготовит отвар. Это должно немного успокоить её.
Тут Рози снова застонала, и Ареана сосредоточила всё своё внимание на ней. Девушка же после того, как приступ боли прошёл, тихо прошептала:
— Я хочу видеть брата, пожалуйста, пусть позовут его. Я должна, должна рассказать ему…
— Рози, может, позже? Тебе сейчас нужно думать о ребёнке.
— Нет, это ради моего малыша. Я должна увидеть брата, должна рассказать ему о своём преступлении, иначе… Иначе Великий Касиан не позволит ему появиться на свет, он накажет его из-за
Доктор принёс в это время чашку с отваром. Он и Ареана переглянулись в нерешительности, но Рози, вызвавшись немедленно увидеть брата, попыталась встать, и принцесса поспешно произнесла:
— Хорошо, его немедленно позовут, только, пожалуйста, не вставай.
Посмотрев на доктора, тот в ответ кивнул и, отдав принцессе чашку с отваром, вышел из комнаты. Он вернулся минуту спустя с Кроултом, касианец был очень бледен. Подойдя к кровати, он опустился перед ней на колени и нежно взял руку сестры в свою, в глазах его была неподдельная тревога. Очень слабым голосом, Рози обратилась к нему, то и дело, кривясь от накатывающей боли.
— Кроулт, я должна рассказать тебе, покаяться перед тобой, это связано с отцом моего ребёнка.
— Не думай сейчас об этом негодяе. Он ещё поплатится за всё, что сотворил с тобою, клянусь тебе в этом.
— Нет, пожалуйста, ты ничего не знаешь. В тот день, когда ты увидел, как он меня целует, это… Это было вовсе не против моей воли, я была с ним вместе по собственному желанию.
— Что?!
Кроулт резко вскочил на ноги, лицо его буквально перекосилось от услышанного.
— Нет, этого не может быть, это просто бред. Ну да, конечно, ты просто бредишь.
— Нет, это правда. Я любила этого отеотиса и, наверно, до сих пор люблю.
Кроулт слушал сестру, и вид у него был такой, словно он неожиданно получил удар по голове. Всё, что он мог, это просто стоять и качать головой, словно отрицая всё, что слушал. Между тем Рози скорчилась от сильного приступа и сквозь слёзы продолжала говорить, голос её то и дело срывался на крик.
— Кроулт, пожалуйста, прости меня. Я знаю, что не должна была этого делать, но моё сердце не слушалось. Прошу, прости, и, если я умру, позаботься о малыше. Прошу, поклянись, что позаботишься о моём ребёнке!
Последние слова Розы потонули в крике боли. Кроулт же стоял, оцепенев, не в силах ничего вымолвить. Тут принцесса решительно выпроводила его и доктора за дверь, произнеся, что мужчинам тут делать нечего. Когда они ушли, она стала хлопотать возле роженицы, а та, продолжая рыдать, тихо запричитала:
— Он так и не дал мне обещания. Он никогда не простит ни меня, ни моего малыша. Я отвергнута Касианом, и мой ребёнок будет вечно проклят им за мои грехи.
Ареана постаралась успокоить девушку. Поднеся к её губам чашку с отваром, она почти насильно заставила её выпить лекарство, понемногу она стала успокаиваться. Однако уже как-то безразлично она продолжала вновь и вновь повторять, что она проклята и отвергнута. В голосе её звучала обреченность. И тогда, чтобы всё-таки успокоить её, Ареана тихо заговорила с ней:
— Рози, прошу, успокойся, никто тебя не проклянет, с тобой всё будет нормально. Все матери испытывают то же, что и ты сейчас, перед появлением малыша. Прошу тебя, возьми себя в руки, ты ведь сильная, подумай о маленьком, твоё состояние мешает ему появиться на свет.
Рози посмотрела на принцессу и тихо произнесла:
— Какая разница, теперь уже всё равно, если даже ребёнок появится, он будет несчастен, его никто не станет любить из-за меня.
— Глупости, у него будешь ты, да и отец, наверняка, узнав о нём, не оставит его.