Касиан
Шрифт:
— Да, вот только знаешь, есть ещё одно обстоятельство, которое меня очень беспокоит. Доктор Роулт сказал, что всесторонне обследовал малыша и не нашёл никаких признаков отклонения от нормы, но, по-моему, он мне сказал неправду.
— Рози, ты опять придумываешь себе проблемы.
— Нет, это не выдумка, взгляни сама.
Она встала с кровати и, подойдя к кроватке, осторожно стала разматывать ткань, в которой, тот был завёрнут. Потом осторожно, повернув его на бок, приподняла край его рубашечки.
— Вот смотри, что это за бугры у него под лопатками? У касианцев такого нет, я точно знаю.
Ареана подошла к кровати
— Возможно, для остальных касианцев это и не свойственно, но не забывай, его отец отеотис.
— И что же всё это значит?
— А то, что это зародыши крыльев, они есть у всех новорожденных отеотисов. Когда он начнёт взрослеть, они начнут развиваться, и он сможет летать.
Рози с ужасом посмотрела на Ареану, потом перевела взгляд на сына, так и не проронив ни слова. Она стала пеленать малыша, и тут Ареана увидела, как по её щекам текут слёзы.
— Господи, но теперь-то ты чего расстраиваешься? Из-за того, что твой сын сможет летать что ли? Но ведь это так прекрасно!
— Для вас может и так, но он будет отличаться от остальных своих собратьев, — прошептала она, украдкой утирая слёзы.
— Послушай, может, вы с его отцом будете вместе, и всё ещё у вас наладится, и твой сын будет жить среди тех, кто такой же, как и он.
— Это вряд ли, я ведь хетт, хоть и бывшая. Думаешь, в твоём обществе меня смогут принять на равных? Нет, Ареана, я не так наивна.
— Рози, послушай, жизнь невероятная штука. Порой, она делает невозможное возможным. Никто не знает, что с нами будет, никто, кроме богов. Так что давай оставим всё на их мудрое усмотрение, всё равно от твоих терзаний ничего не изменится.
Глава 25
— Ареана, я требую объяснений, чему вы учите наших женщин и девушек?
— Я не понимаю, о чём вы, капитан?!
— Вы учите их низменным отношениям, между мужчиной и женщиной, скажете не так?
— Ах, вы об этом! Да, я рассказывала, как получить удовольствие от взаимных утех, оказалось, что касианцы понятия не имеют, что это такое.
— Да, не знали, потому что для нас это было нечто мерзкое, и я, слышите, запрещаю вам делать это, развращать моих людей.
— Ах, значит, вот как. Тогда, может, поведаете мне иной способ иметь детей, или вы рассчитываете вновь создать свои кошмарные сосуды, в которых будете выращивать детей, словно они какие-то растения? Насколько я знаю, из слов господина Роулта, сей богопротивный метод погиб вместе с вашим миром, и восстановить его здесь невозможно.
— Сейчас невозможно, но мы восстановим его также, как начали восстанавливать производство наших машин.
— И как долго вы будете делать это?
— Не знаю, всё равно это лучше, чем учить молодые умы развратному способу жизни.
— Он не развратный, он естественный. Извращение — растить людей в сосудах, а не зачать их в часы утех и растить в утробах их родных матерей. И вот ещё что, может так случиться, что к тому времени, когда вы восстановите этот свой способ, он уже никому не пригодится. Время идёт, вы стареете, а единственный малыш — это сын Рози, больше детей нет. Если не обучить ваших людей заводить их нормальным способом, может оказаться, что всё, что вы сейчас создаёте, при этом, стареете, никому уже не понадобится. Кому вы оставите ваш город, если у вас
— Ну надо же, может, вы ещё и благодарности ждёте за то, что развращаете моих соплеменников?!
— Оставьте вашу благодарность при себе. Все, что я хочу, это чтобы вы поняли, что и для чего я делаю. Может, вы хотите, чтобы на примере Рози ваши женщины стали зачинать детей от шиотисов, или от отеотисов? Я только и потому начала их учить искусству любви, чтобы они могли иметь детей от своих мужей, а не от посторонних, ведь если бы это произошло, ваша раса прекратит своё существование, растворившись в наших народах. Господи, ну неужели это так сложно понять?! Ладно, если вы настолько упрямы, я перестану учить ваших женщин любовным утехам, только смотрите, как бы вам не пожалеть о вашем решении.
С этими словами Ареана круто развернулась и, не оглядываясь, вышла из комнаты. В дверях она столкнулась с Тренком, но, не промолвив ни слова, прошла мимо.
— Нет, ты слышал, а? Это не принцесса, а какое-то бедствие!
— По-моему, она совершенно права!
— Что?! Ах, ну да, конечно, от тебя иного ответа и ждать не приходится, ты же у нас из пилотов ушёл, ради воскрешения искусства любви.
— Отчасти, но до принцессы мне ох, как далеко, от неё узнаешь такое, о чём даже и не подозревал.
— Великий Касиан, Тренк, ты же мой заместитель, и ты туда же. Неужели ты без малейшего зазрения совести посещал эти её занятия?
— К сожалению, нет, меня туда бы попусту не пустили. Она вела свои беседы только с женщинами. Но на её собраниях была Клер, от неё-то я и узнал, о чём она рассказывает, и скажу тебе, это потрясающе.
— О да, конечно, а ты не подумал, что эти твои потрясающие занятия, приведут к всеобщему разврату? Мы станем похожи на животных.
— Ничего подобного, для того, чтобы этого не случилось, есть законы морали. Это неотъемлемая часть нашего мировоззрения с незапамятных времен, и это никуда не делось. Но времена изменились, и законы тоже должны поменяться. Пойми же ты, наконец, что всё должно быть в меру. Нельзя, чтобы продолжалась мораль того, что интимные отношения между мужчиной и женщиной по-прежнему строго порицались, иначе мы действительно станем вымирающей расой и очень быстро. Но ты прав, что и дойти до животного состояния тоже нельзя, а для этого нужно, чтобы подобные отношения приветствовались лишь в законном браке, между женой и мужем. Хотя, принцип всеобщей любви меня бы очень порадовал, но я не столь бестолков, как ты думаешь, и отлично понимаю, к каким бедам это бы привело. Да, в конце концов, посмотри на наших предков, прежде чем случилось появление мутантов, всё именно так и было.
— Вот именно, мутаций. А кто даст гарантию, что возобновление этих твоих интимных отношений, не породят новых мутантов?
— Возможно, но мы и так обречены, а так у нас будет хоть какой-то шанс. Принцесса права, если мы не сможем иметь детей, строить город, налаживать производство, всё это пустая трата сил и времени. Передать всё это будет некому, пойми ты это, наконец.
Денис, некоторое время упрямо смотревший в глаза Тренку, но хмыкнув, задумался. Через пару минут он уже более спокойно произнёс: