Кастор Прайд. Хохот шута

Тропинин Кирилл

– Диос свидетель, я мечтаю прожить остаток дней в ином месте!
– злополучный венец отходил на второй план.

– Не шевелись!
– от бессилия цверг начинал повторяться.

Мне пришлось топтаться на месте не меньше минуты (очень дерьмовой минуты), прежде чем страж венца вновь почтил нас своим присутствием. Ходок возник ещё более неожиданно, чем в первый раз. И теперь он оказался гораздо ближе. Неприятно ближе. Голова его была все также скорбно опущена. И все же он явно видел то, что хотел. По ногам ударил тугой кулак злорадного ветра. Огромная

рука скучающе потянулась к моему лицу, помимо воли заставляя отшатнуться. Я сделал короткий шаг назад.

– Стой!

Поздно! Голова закружилась, взор утратил четкость, земля зашаталась под дрогнувшими ногами. Я уходил, уходил куда-то недалеко, но, наверное, навсегда. Меня словно заталкивали в огромный клубок петляющих дорог. Клубок, который никто и никогда не размотает. Ещё один неизбежный шаг и всё.

Могучая, закованная в ледяную сталь рука крепко схватила мое предплечье и рванула назад. Мгновенная боль и я уже снова стоял в едва не покинутой пещере. И на этот раз стоял не один. Рядом со мной с согревающим сердце спокойствием лязгал додревними доспехами Кариф шай Миано.

– Свои дороги выбирай только сам, - Кариф укоризненно повернул высокий шлем в мою сторону.

Я сделал виноватое лицо и не слишком широко развел руками, после чего так и не придумал достойного ответа. Впрочем, для разговоров сейчас было явно не лучшее время. Лишь скрежет ножей нерастерявшего ярости Даминиона нарушал наше пятисекундное молчание.

Ровно столько хватило ходоку для осознания своей возможно первой неудачи. Чуть дрогнула лишенная изящества голова, так и не удостаивая нас радости взгляда. Массивное тело качнулось вперед, обозначая удивленное нетерпение. Корнеобразные руки снова пришли в движение, стремясь ко мне с все той же простоватой надменностью.

Рыцарь Падшего престола неспешно шагнул вперед. Рука ходока врезалась в доспех, блеск которого продирался даже сквозь тьму. Доспех того, кто всегда сам выбирал свои дороги. И намерен был делать это и впредь. Латная перчатка накрыла и крепко сжала бугристую ладонь. Раздался едва различимый хруст и ходок, наконец, не выдержал. Он поднял голову.

На нас скорбно уставились два слепых, заросших мелкой травой глаза. Ходок не видел, куда шел он сам. И он желал дарить это увечье всем до кого мог дотянуться. Он хотел, чтобы никто не видел своих дорог. Чтобы каждый блуждал в лабиринтах собственных границ и страхов.

Доля прямо скажем не самая счастливая, однако времени для переживаний у меня ни в коем случае не находилось. Кариф так и не отпустил нашего слепого противника, и я поспешил воспользоваться этим со всех сторон замечательным фактом.

Несколько секунд понадобилось мне для того, чтобы добраться до уже утомившего всех венца. Четыре быстрых взмаха меча и в руках у меня оказался на глазах тускнеющий обруч. Неожиданно позади меня раздался торжествующий рев. Я обернулся и не сдержал довольного смеха. Арн гор Даминион выбрался из ненавистной клетки. Дамми бросил дикий взгляд на меня, на застывшего ходока и, сделав единственно верный

вывод, резко махнул рукой, призывая к немедленному отступлению.

– Кастор! Серебро!

Орник Перестук по всей видимости счел что пришло самое время напомнить о своем присутствии.

– Любой долг!
– лепрекон шел ва-банк.
– Всё, что в силах капитана Гильдии удачи!

Я невольно замедлил шаг. Силы капитанов Гильдии удачи были не сказать, что очень уж велики, но право же вполне достаточны для выполнения более чем многочисленных и трудоемких просьб.

– Пусть тонет в крови!
– Дамми заметил мои колебания.

– Да ладно, Серебро, - я рассудил иначе.
– Он же не враг нам. Верно, Перестук?

– Клянусь предками, верно, Черный!
– Орник перевел взгляд на цверга.
– Тот парень был новеньким! Я прошу прощения за него! Обещаю, мой долг покроет его дерзость!

Я быстро посмотрел в сторону Карифа. Тот медленно разжимал несокрушимый кулак, освобождая слепого хозяина лабиринта. А поскольку Кариф никогда не утруждал себя выполнением чужих просьб (точнее лично моих) действовать надо было быстро.

– Серебро, давай!
– у меня был свой интерес.
– Живой он нам нужнее!

Пару мгновений Дамми хмуро обдумывал мое предложение, а потом хитро подмигнул Перестуку и как-то загадочно скрестив ножи, бросился на приступ деревянной тюрьмы. Приступ длился около минуты, в конце которой произошло два ожидаемых события. Один из толстых прутьев треснул пополам, позволяя лепрекону выбраться из ненавистной клетки. Не сговариваясь, мы бросились бежать и в это же время рыцарь Падшего престола ушел в ему лишь ведомые пределы.

Мы пронеслись по крутым коридорам не оборачиваясь и реагируя только на команды держащегося в авангарде цверга. Хвала Диосу, на обратном пути перед нами не встал ни один из обитателей искариара. Буквально через час мы вывалились из той же дыры, в которую недавно так неосторожно залезли.

– Чем ты его взял, Черный?
– это были первые слова Дамми после того как мы выбрались из лабиринта.

– Повезло, - я весело улыбнулся и нагло посмотрел в алые глаза. Иных объяснений я давать был не намерен.

– Учись, Перестук, - Даминион понимающе усмехнулся.
– Вот что такое настоящая удача.

Орник молча переминался с ноги на ногу, тоскливо поглядывая по сторонам. Он явно хотел оказаться в каком-нибудь другом месте.

– Иди, капитан, - я покрепче сжал окончательно угасший венец.
– И готовься.

– Готовься, - тихим, могильным голосом вторил мне Дамми.

Лепрекона передернуло, как от неразбавленной браги, однако капитан Гильдии удачи нашел в себе силы унять дрожь в коленях и стремительно исчез с недалекого горизонта. Я повернулся к цвергу. Тот требовательно протянул лишь секунду назад избавленную от ножа руку. Венец искариара перекочевал к новому хозяину.

Дамми повертел венец в руках, как-то опечаленно покачал головой и вдруг одним неразличимым ударом разрубил бесценный трофей пополам.