Кастор Прайд. Хохот шута
Шрифт:
Вилат был полон хитростей, нюансов и являлась одним из любимых развлечений эрдалийской военной аристократии. Основная идея игры заключалось в умении жертвовать малым ради большего, а иногда и большим ради малого, если это малое должно было обеспечить победу.
В общем, партия в вилат была именно тем, чем я бы хотел завершить этот день. Так что минут через десять лепрекон, представившийся Рибрином принес доску, фигуры и огромный кувшин пива. Но когда мы уже заканчивали расставлять фигуры, к нашему столику подсел тот, кого я сейчас хотел видеть меньше всего - мой лысый приятель из Шерванского
– Я бы тоже сыграл, с вашего позволения, - безымянный воин положил на стол небольшой, но явно не пустующий кошель.
– Всегда рады!
Рибрин широко улыбнулся, и мне пришлось угрюмо кивнуть, соглашаясь с новым участником грядущей битвы. Оставалось обменяться подозрительными взглядами, положить на стол ставку, равную двадцати бриалам (для начала) и бросить кости на право первого хода.
Первым ходить выпало лепрекону и тот, недолго думая, принес в жертву раба, обменяв его на лучника. Классический, надежный и с моей точки зрения абсолютно неинтересный дебют. Следующим ходил лысый, и он в свою очередь двинул вперед фигурку бога, расширяя тем самым зону его атаки. Я же интригующе пропустил ход, намериваясь в дальнейшем совершить двойное жертвоприношение и получить более выгодные варианты для действий.
Уже через четверть часа неспешной игры, мне удалось сделать некоторые вводы о возможностях своих соперников. С откровенной радостью я видел, что лысый не продержится и получаса. Он сделал классическую для всех новичков ошибку. Атакующая тактика, которая считалась наиболее разумной в играх с двумя и четырьмя участниками, в тройных сражениях была подобна самоубийству. При игре втроем атакующий игрок становился основной мишенью и почти всегда проигрывал первым. Это объяснялось элементарным желанием избавиться от неудобного соперника, не потеряв при этом позиционного преимущества. В последующем, как правило, доска делилась примерно поровну между двумя оставшимися игроками.
Как бы то ни было, а я уже предвкушал, как разделаюсь с тяжелой триремой лысого, с таким трудом доставленной к оборонительным редутам Рибрина. Ради этого корабля, одной из сильнейших фигур вилата ему пришлось пожертвовать аж двумя жрецами, и теперь потеря триремы означала для него неминуемое поражение. С другой стороны, если его атака окажется слишком успешной, то боюсь, я просто не успею повлиять на исход сражения.
Однако Рибрин построил скучную, но крайне надежную оборону, которую практически невозможно было взять с лету. Так, что у меня оказалось полно времени для того, чтобы перебросить в тыл основных сил гонца Шервана жреца, катапульту и пару конных лучников. Причем одного лучника я тут же принес в жертву, увеличив за счет этого дальность боя катапульты.
Дальше сражение развивалось как в пожелтевших учебниках. С легкостью пожертвовав ещё одним лучником я увеличил силу атаки катапульты и принялся бомбардировать снарядами трирему лысого. В это же время лепрекон пожертвовал едва ли не половиной армии и сотворил прямо перед собой горную цепь в две клетки, лишив войска противника маневренности, после чего со спокойной душой двинул вперед оставшиеся силы.
Минут через пять все было кончено. Лысый оказался зажат с двух сторон и его отчаянные попытки изменить
Поскольку я сумел захватить большую часть доски, дальше игра шла в довольно расслабленном (для меня, разумеется) режиме. Несмотря на все старания, Рибрину удивить меня было абсолютно нечем. Так что двадцати минут планомерной осады вполне хватило для того, чтобы с довольной улыбкой сгрести со стола влюбленные в своего победителя монеты.
– Да, ты умеешь жертвовать, - усмешка лысого была странно горькой.
– Умею, не значит, что люблю, - к этому времени я был уже слишком пьян для того, чтобы удержаться от философии.
Он не поддержал мою демагогию. Вместо этого посланник Шервана долго и пытливо смотрел в мои хмельные глаза, словно пытаясь найти там какой-то осмеянный Диосом ответ. Он был не дурак, этот молчаливый воин. Он понимал, что слишком уж просто я согласился на их компанию. Слишком флегматично терпел то, что терпеть не привык. Да, он был не дурак, но у него просто не осталось ходов. И теперь он ждал, когда пойду я. Ждал, чтобы успеть развернутся, когда я начну бить.
– Ещё партию?
– я как можно более равнодушно посмотрел на лысого.
– Конечно, но не сейчас
Ещё секунду боец Шервана сверлил меня взглядом, а потом молча покинул игровой стол, направившись в свой номер.
– А вот я бы повторил, - лепрекон уже расставлял фигуры.
– Здесь редко найдешь хорошего соперника.
– Удвоим?
– мне показалось, что это будут легкие деньги.
Лепрекон поддержал и через полчаса я оказался на сорок бриалов богаче и на кувшин пива пьянее. В связи с этим радостным событием, я, пожалуй, немного потерял чувство меры и как-то пропустил момент, когда сумма ставки доросла до пятисот бриалов. И все бы ничего, но именно эту проклятую партию я умудрился проиграть. Вероятно, не зря так часто говорят о вреде излишней самоуверенности.
– Пятьсот бриалов, большие деньги, - Рибрин довольно хмыкнул.
– Больше моего месячного дохода.
Я печально кивнул. Деньги действительно были немалые. Более того, у меня этих денег не было. А это в свою очередь значило, что предстояла унизительная процедура выколачивания финансовых средств из Даминиона. И процедура эта далеко не гарантировала успех. Дамми вполне мог послать искупаться в крови святость игроцкого долга, поставив тем самым на кон мою репутацию в Тайор Донаре. С хитрого лепрекона вполне сталось бы выяснить, кем были его неблагодарные постояльцы.
– Быть может, у тебя есть проблема, решение которой будет стоить пятьсот бриалов?
– я неуверенно приподнял бровь.
– Проблема?
– Рибрин внимательно посмотрел на меня и усмехнулся.
– Ну, насчет проблемы не знаю, а вот услугу ты мне оказать действительно можешь. И она действительно будет стоить около пятиста бриалов.
– Буду счастлив, - надеюсь, мой голос был не слишком тоскливым.
– У меня есть друг, - лепрекон отхлебнул пива из высокой кружки.
– Старый друг, у которого есть небольшая слабость, - свелс.