Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи
Шрифт:
Сквозь писк в ушах я услышал звон разлетающегося на кухне окна. С трудом поднявшийся на ноги Грач подобрал оброненную винтовку и прикладом разбил стекло. Раздались хлопки и тихий мат.
– Ушла тварь… разбила стекло и ушла… – вернувшийся Линь выглядел довольно скверно.
На каске автоматчика виднелась глубокая вмятина. Снайпер тяжело дышал, ослабляя крепление продавленного внутрь бронежилета. Угоди хоть одна такая атака по мне, обделённому защитой – непременно сложил бы сотни.
– Надо сваливать, мы тут такого шороха навели, что на километр слышно, – перезарядив оружие, скомандовал автоматчик. – Финны явятся… Ну что, проверил, кто плачет?
Грач, всё
– Нафига мы стрелять-то начали? Там же детей… – заикнулся было я, но тут же замолк, поймав грозный взгляд командира.
– Не было никаких детей. И этой старухи тоже не было. Понял?
– Понял.
– Тогда шевели копытами.
Выйти через дверь подъезда мы не успели. Снаружи прогрохотал ещё один взрыв, вслед за которым послышались крики на незнакомом языке.
– Назад! – Грач, крутнувшись на месте, оттолкнул Линя в сторону. – Окно!
Прихрамывая, он забежал на кухню и выпрыгнул наружу через разбитое окно. Следом за ним устремился автоматчик, у меня же этот манёвр занял немного больше времени. Боясь порезаться о торчащие во все стороны осколки, я аккуратно спустился вниз, где уже поджидали перезаряжающиеся спецназовцы.
Не произнося ни слова, они устремились вперёд, стараясь как можно быстрее пересечь открытую местность, разделяющую наше убежище и другие постройки. Позади раздалось несколько одиночных выстрелов, одна пуля попала в спину снайпера, тот споткнулся, но всё же умудрился удержаться на ногах и продолжить движение.
Снег старательно мешал нам, ноги по колено проваливались в сугробы. Каким-то невероятным образом я добежал до ближайшего здания и завернул за угол, чувствуя, как выбивают из стены бетонное крошево выстрелы. Белые хлопья, приземляясь на раскрасневшееся лицо, тут же таяли, дыхание сбилось.
– Ранен? – крикнул Линь своему товарищу, но тот неуклюже помотал головой.
Высунувшись из-за угла, автоматчик дал несколько коротких очередей по спешащим следом «иностранцам», те попадали на снег и нестройно огрызнулись.
– Вперёд! – скомандовал он. Забег со смертью продолжился.
Миновав ещё несколько домов, мы выбежали на большую заснеженную площадку. Отставший снайпер присел у угла дома и принялся копошиться в рюкзаке, Линь опять открыл стрельбу по мелькающим белым фигурам.
– Готово, – воткнув в снег какую-то металлическую банку, снайпер вскочил на ноги, перебежал через открытое место и занял позицию за торчащей из снега крышей микроавтобуса. – Давай!
Когда я и автоматчик преодолели половину пути, позади что-то гулко ухнуло. В спину садануло взрывной волной. Падая, я почувствовал проносящиеся мимо пули, но захлопавшие следом за этим выстрелы снайперской винтовки подавили всякое сопротивление. Сделав несколько неуклюжих шагов на четвереньках, я всё же смог подняться.
– Не отставай, – донесся крик мелькающего впереди Линя.
Не знаю, как долго продолжалась эта гонка. То и дело мы залегали, отстреливаясь от преследователей, спецы откидывали гранаты и яростно отвечали на летящие в спину пули, но финны и не думали отпускать добычу. Задачу усложнял снег, а если точнее, глубокие следы, оставляемые нами. С такими подсказками нас даже полный идиот отыщет.
Неизвестно, как оно всё вышло бы, но Его Величество Город решил вмешаться в разгоревшийся на его улицах конфликт. Когда мы в очередной раз заняли позицию за какими-то торчащими вверх колёсами машинами, те неожиданно затряслись и пошли вверх.
Разбираться в происходящем не было ни сил, ни времени, поэтому
Заметив бегущих с автоматами наперевес «иностранцев», чудовища угрожающе защёлкали, подняли вверх смертоносные конечности и устремились в атаку.
Итогов битвы я не видел. Глупо было не воспользоваться возможностью уйти от преследования, поэтому мы, что есть прыти, побежали прочь, сопровождаемые затихающими вдали очередями и криками.
– Эй, Селезень, не зевай, – легонько ударив меня по каске, мимо проходит младший сержант Штыков.
Командира отделения ему дали всего пару дней назад, а ведёт себя, словно родился с лычками. Хотя, свой призыв не напрягает, правильный парень, что нельзя сказать о некоторых других, резко возомнивших себя тактиками космического уровня. Взять хотя бы Прокофьева из третьего взвода, мало того, что салаг парит, так ещё и норовит товарищей загрузить по самые помидоры. Мы все равны, бла, бла, бла, перед лицом нависшей угрозы, бла, бла, бла… Одно дело картошку чистить, а другое – доверять спину необстрелянному дурачку, которому лишь бы комиссоваться побыстрей, да к мамке под одеялко вернуться…
Отбросив в сторону сигарету, заначенную ещё с обеда, поправляю на плече автоматный ремень и оглядываюсь. Толстые, обугленные напалмом деревья частоколом торчат из мёртвой земли, словно сгоревшие спички из спины пластилинового ёжика. Редкие ветки, чудом оставшиеся на стволах, тянут переломанные пальцы куда-то высоко-высоко ввысь, видимо, призывая богов спасти умирающую рощу, но спасать уже некого: кто развеялся по ветру невесомыми угольками, а кто, обделённый ударом милосердия60, остался ждать нового обстрела.
– Идём, – как-то чересчур спокойно говорит подошедший Пинчук. – Надо вернуться до заката.
Я киваю и отправляюсь следом за Штыковым, осторожно крадущимся метрах в пяти. Спина сержанта, защищённая камуфляжным бронежилетом, то исчезает, то появляется вновь, пропадая среди потрескавшихся чёрных стволов. Я представляю, что в один прекрасный момент Штыков попросту исчезнет. Зайдёт за дерево и растворится в витающем вокруг слабом запахе дыма. Поблёскивающий круглыми линзами очков Пинчук, замыкающий тройку, нагнётся завязать шнурок и пропадёт вслед за младшим сержантом. Оставшись в одиночестве, я замру на месте… Страх одиночества в Городе – вещь знакомая, привычная… Одиночество в Городе – верная смерть. В лучшем случае. Страшно позвать невесть куда запропастившихся товарищей – не дай бог привлечёшь внимание того, кто посодействовал им в этом. Страшно двинуться с точки – вдруг исчезнувшие угодили в какие-то ловушки? Страшно даже поднять ствол автомата на уровень глаз и выцелить мелькающую среди деревьев тень – вдруг это один из своих, вдруг надо стрелять не в него, а в то, что гонится следом? Страшно стоять на месте и бездействовать, в один прекрасный момент превратившись в часть Города и навсегда оставшись его исковерканной марионеткой… Страшно…