Каталог гор и морей
Шрифт:
Интерес к «Каталогу» как к источнику по мифологии и исторической географии вызвал новый интерес к его датировке. Однако многочисленные статьи, посвященные этой проблеме, методологически были слабы, и их авторы не добились принципиально новых результатов [31] . Китайские ученые вновь и вновь обсуждали вопрос о «подлинности» памятника, имея под этим в виду, так ли он древен, как считала традиция (относится ли он ко временам Великого Юя), можно ли его по древности сопоставить с другими памятниками («Цзо чжуань», «Книгой преданий» и т. д.). В ходе дискуссии так и не был найден новый подход, который требовался при изучении такого многослойного и разновременного по своему составу памятника. Камнем преткновения служило, в частности, противоречие, обнаружившееся при анализе текста: несоответствие древности фиксируемой традиции возможному времени оформления самого памятника; соединение в записях древних слоев мифологических представлений и неожиданно поздних (сравнительно поздних, конечно) тем и мотивов, упоминание древних названий наряду со сравнительно поздними. Отсутствие собственной методики изучения синкретических памятников древности и игнорирование опыта изучения аналогичных памятников других народов не давали возможности китайским
31
Хэ Гуаньчжоу. Научная критика «Каталога гор и морей» и разыскания об эпохе его автора; Хэ Диншэн. Время оформления в книгу «Каталога гор и морей»; Лу Каньжу. Время создания «Каталога гор и морей»; Чжэн Дэкунь. Замечания по поводу статьи «Научная критика "Каталога гор и морей" и разыскания об эпохе его автора».
В западной синологии после статьи Мёнхен-Хельфена не появилось специальных исследований «Каталога гор и морей», хотя он занял прочное место среди источников по культуре Древнего Китая. Датировку и определение его характера можно найти в целом ряде общих работ и в трудах, посвященных частным проблемам [32] .
Следует отметить опубликованную сравнительно недавно статью китайского исследователя Мэн Вэньтуна [33] . В ней автор пытается на основании географических сведений, ориентации по странам света определить район возможного появления памятника (по его мнению, Юго-Западный Китай). Признавая разновременность создания различных частей памятника, Мэн Вэньтун датирует их VI-IV вв. до н. э., что представляется несколько завышающим древность памятника.
32
См.: Maspero Н. La Chine Antique, p. 507; Karlgren В. Legends and Cults in Ancient China; Bodde D. Myths of Ancient China // Mythologies of the Ancient World.
33
Мэн Вэньшун. Коротко о времени написания «Каталога гор и морей» и месте его создания.
Как уже говорилось, «Каталог гор и морей» распадается на две части, условно называемые в литературе «Каталог гор» и «Каталог морей». Все книги первой части, за исключением нескольких, выпадающих из общего стиля и содержания (имеются в виду третья книга «Каталога Западных гор», пятая и десятая книги «Каталога Центральных гор» и некоторые другие), написаны стереотипными формулами, показывающими, что ко времени их создания уже был выработан определенный стиль землеописаний [34] . Отсюда можно предположить и сравнительную распространенность подобной географической литературы, что было обусловлено и определенным уровнем знаний в этой области. Возможно, книги «Каталога гор» восходят к местным «географиям». Подобное предположение высказывалось уже неоднократно, со ссылками на известное сообщение «Обрядов Чжоу» о существовании специального «ведомства» по составлению карт со штатом 224 человека [35] . Конечно, не следует понимать это известие буквально, т. е. в том смысле, что такое «ведомство» было именно в идеализируемом царстве Чжоу или что существовало целое «ведомство» и в нем служило не более и не менее как 224 человека. Но это сообщение достоверно в том смысле, что подобная административная деятельность существовала и в древних царствах составлялись карты и их описания. Об этом свидетельствуют данные и других древнекитайских памятников, как например, Хуайнаньцзы (II в. до н. э.).
34
Стиль географического описания «Каталога гор» заложил основу для средневековых географических сочинений.
35
Обряды Чжоу. С. 221.
Так, известно, что географические знания были неотъемлемой частью военно-стратегического искусства, получившего особое развитие в так называемый период «Борющихся царств» («Чжань го») V-III вв. до н. э. — время ожесточенной борьбы царств за преобладание и господство.
Толчком к развитию географических знаний служили и экономические нужды царств (см., например, об этом в трактатах IV-III вв. до н. э. — «Шанцзюнь» и «Гуаньцзы»), а также даннические отношения племен, живших как на территории самих царств, так и в непосредственной к ним близости [36] . Надо полагать, что и в царстве Чжоу, и в других царствах Древнего Китая создавались местные «географии», содержащие описания территории собственного царства, а также, насколько это было возможно, соседних территорий. Именно на такие местные «географии» и похожи книги «Каталога гор», куда, по-видимому, вошли описания, которые восходили к локальным «географиям». На эту мысль наводит то обстоятельство, что различные книги одного цзюаня (например, в «Каталоге Западных гор») частично дублируют друг друга. Так, ареал четвертой книги «Каталога Западных гор» совпадает с ареалом второй книги того же цзюаня, а частично первой и третьей. Но в одном случае местность описывается с большой точностью и подробностью, а в другом — она же дается в самых общих и приблизительных очертаниях. Создается впечатление, что в одном случае данный район описан с близкого расстояния, а в другом — в перспективе, как бы издалека. В пользу того, что в основу книг положены местные «географии», говорит и дублирование не только книг, входящих в один цзюань, но и книг разных цзюаней. Так, первая книга «Каталога Северных гор» дублирует частично книги «Каталога Западных гор». Эти противоречия приводят к еще одному предположению: местные «географии» имели традиционное строение по разделам, включающим перечни гор, систематизированные по принципу вышеназванной пространственной ориентации. При соединении в одну книгу нарушалась целостность отдельных «географий», их части объединялись по принципу общей ориентации. Таким образом, все
36
«Труды Юя» составлены под этим углом зрения, представляя собой схематическое обозрение «девяти областей» Поднебесной (т. е. Древнего Китая) с описанием их основных природных богатств.
Сходство в характере географических описаний в книгах «Каталога гор», отраженные в них географические знания, общность стиля — все это свидетельствует о том, что большая часть «географий», вошедших в состав памятника, сложилась в царствах, имеющих общие культурно-исторические традиции, восходя к одному и тому же периоду (который не следует понимать в очень узких временных рамках). Предлагаемая учеными датировка — IV-III вв. до н. э. — кажется вполне приемлемой. При этом полное единство стиля «Каталога гор» и изложение в нем географического материала вне рамок царств не могло быть следствием чисто механического соединения частей, а явилось, видимо, результатом еще более поздней редакции.
Факторами, не дающими возможности датировать памятник более ранним временем, считаются следующие: во-первых, упоминание в «Каталоге гор» железа [37] ; во-вторых, широта его географического кругозора [38] ; в-третьих, сходство географической терминологии «Каталога гор» и древних словарей «Эръя» и «Шовэнь» [39] .
Содержание и стиль второй части «Каталога гор и морей» сильно отличны от первой. Очевидно, в ее основе лежит совершенно иная, чем в «Каталоге гор», натурфилософская и литературная традиция. Эта часть также явилась, по-видимому, результатом объединения ряда самостоятельных географических описаний, но не «своего» царства, а далеких земель. Здесь же помещены генеалогии богов и героев. Описания «Каталога морей» основаны в значительной мере на мифологической традиции, хотя им присущ этнографический характер.
37
См.: Гу Цзеган. Исследование «Каталога Пяти сокровенных гор».
38
См.: У Хань. Древние предания...
39
Первый традиционно датируется III в. до н. э., второй — началом II в. н. э. См.: Яхонтов С. Древнекитайский язык. С. 17.
Две части в составе «Каталога морей» (каталоги Заморья и каталоги Великих пустынь) отмечены сходством содержания. Еще комментаторы, пытаясь объяснить это, высказывали предположение, что каталоги Великих пустынь написаны в пояснение и добавление к каталогам Заморья. Мы полагаем, что они восходят к различным местным традициям, в русле которых они складывались как «географии» далеких земель. Но по одной традиции «земли», находящиеся на «краю света», представлялись лежащими за морями, а по другой — за Великими пустынями. Наличие этих двух типов описаний заставляет думать, что в Древнем Китае существовали параллельные представления о «карте мира»: согласно одним, земля представляла собой плоскость, омываемую наподобие греческого океана четырьмя морями, согласно другим — земля была окружена пустынями, которыми и заканчивался мир. Возможно, первая концепция возникла в районах, расположенных ближе к морю (восточных?), а вторая — в примыкающих к пустыням (западных?).
Каталоги Земель внутри морей (X-XIII цзюани) и примыкающий к ним одноименный XVIII цзюань имели предметом изложения более близкие и известные древним китайцам земли. Здесь яснее проступает космологический элемент. По всей видимости, в каталогах Земель внутри морей представлен третий тип «географии» Древнего Китая. Что касается XVIII цзюаня, то некоторые исследователи (Мэн Вэньтун и др.) отмечают известную его близость к каталогам Великих пустынь. Не исключено, что они были частями одного географического описания, но оказались разъединенными при составлении свода. Возможно, что XVIII цзюань — это совершенно самостоятельная космология, вошедшая в свод на общих основаниях. Выпадает из общего стиля изложения XIII цзюань, обнаруживая значительную близость к более поздним географическим сочинениям типа ханьской «Книги рек».
Общая направленность описаний второй части памятника показывает, что сложение «географий» далеких земель по времени близко друг к другу, но датировать ее возможно только очень приближенно, на основании косвенных данных. Так, в ней не отражены географические знания о далеких землях, ставших известными китайцам ко времени Сыма Цяня и описанных в его «Исторических записках». Отсюда можно заключить, что традиция, лежавшая в основе «Каталога морей», сложилась в досымацяневский период (т. е. до I в. до н. э.).
Характерной особенностью этой части являются многочисленные генеалогии, напоминающие построения Сыма Цяня и других ханьских авторов, где совершенно очевидна тенденция к созданию общекитайского пантеона богов и предков, к объединению и унификации различных местных традиций. Такая систематизация типична для эпохи империи и едва ли могла намного ее опередить.
Интерес к генеалогиям, которым в первый период империи Хань была посвящена обширная литература, был связан с процессом сложения китайской народности, потребностью проецировать в глубь веков единство китайцев, их первородную этническую общность. Эти же генеалогии призваны были подкрепить централистские устремления императорской власти. Они вместе с тем являлись своеобразным подведением итогов — обобщением и систематизацией культурного наследия, попыткой создания единой традиции на основе местно-территориальных сводов. Но была и другая сторона вопроса: когда объединительные тенденции уже выявились и стали реализовываться, между различными местными традициями, за которыми стояли определенные царства и определенные этносы и идеологические направления, велась напряженная борьба за то, чтобы свою традицию сделать господствующей, своего предка выдвинуть на положение общеимперского. Поэтому генеалогические построения, обнаруживаемые в памятниках этого времени, имеют, с одной стороны, много общего, а с другой — глубокие различия. Это наблюдается и в «Шань хай цзине».