Катарсис. Том 2
Шрифт:
— Отпусти!
— Да иди ты! — очнулся тот, замахиваясь.
Никифор оказался сбоку, сделал неуловимый глазу выпад, и бритоголовый атлет, ойкнув, выпустил женщину, отступил, не понимая, почему рука его не слушается. Никифор в изумленной тишине приблизился к молодчику, избивавшему дубинкой юного спутника смуглянки, выхватил у него дубинку, перетянул ею по спине, по затылку, воткнул дубинку концом в солнечное сплетение бугая и, не глядя на согнувшегося, протянул руку избитому, закрывающему голову локтями, парню.
— Не бойся, идем
Женщина бросилась к юноше, обняла его, повела прочь, приговаривая что-то на незнакомом языке, бросила на Хмеля странный взгляд, выражавший удивление, благодарность и страх.
— Ну, козел, ты сам напросился! — опомнился главарь отряда. — Орлы, сделайте из него отбивную!
Молодчики бросились на Хмеля, размахивая дубинками (одна из них оказалась электрошокером), и Никифору пришлось входить в т е м п, чтобы нейтрализовать преимущество противника в численности и остудить чересчур разгоряченные головы. Через несколько секунд четверо из шестерки бритоголовых оказались на земле, а вожаку Никифор врезал отобранным электрошокером по загривку, а затем ухватил его и оставшегося на ногах скина пальцами за уши и повел, скулящих от боли, к переулку, выходящему на Новый Арбат. Отпустил, дал одному и другому под зад, сказал ровным голосом:
— Еще раз увижу здесь — переломаю кости! Хотите навести порядок в стране — начните с себя.
Не слушая угроз вожака стаи, Никифор вернулся к старику кукольнику, еще не пришедшему в себя от того, что случилось, взял у него фигурку востухи, протянул три рубля.
— Спасибо, отец. Мне этот игрунец пригодится.
— Ох, и здоров ты, сынок! — покрутил старик головой. — Спецназовец, что ли? Спортом небось занимаешься?
— Спорт — это физкультура, доведенная до абсурда, — вспомнил капитан чье-то изречение, улыбнулся. — До свидания, отец.
Побитые скинхеды удалились под улюлюканье, свист и смех. Движение по улице возобновилось. Милиция же так и не появилась, хотя Старый Арбат просматривался телекамерами из конца в конец.
Никифор поискал глазами смуглянку с сыном, заставившую его изменить принципам и вмешаться в драку, не нашел, и настроение испортилось. Он не ждал от женщины какой-то особой благодарности, но ее поспешное бегство не могло не породить в душе глухую досаду. Могла хотя бы спасибо сказать, подумал Хмель, шагая домой. Затем пришла другая мысль: он мог попасть в милицию, а засвечиваться бойцам «Тайфуна» не разрешалось ни под каким предлогом, начальство вполне могло снять погоны за демонстрацию приемов боя, приравненных к холодному оружию. Недаром они давали подписку не применять «оперативную рукопашку» вне территории базы.
Он уже сворачивал на Сивцев Вражек, изредка посматривая на свою покупку и размышляя, чем она ему так приглянулась, когда его окликнули:
— Извините, мужчина…
Никифор оглянулся. Его догоняли спасенные им женщина и ее молодой спутник. Она сняла платок, и теперь стало окончательно понятно, что женщина еще очень молода.
— Мы
— Никифор, — назвался капитан, переживая странное чувство раздвоенности, досады и стеснения.
— Моего мужа убили бандиты, — продолжала женщина, — он был русским, отказался платить боевикам… Поэтому я и была в церкви, видела вас там. Извините за то, что из-за нас вы попали в неприятную историю, и спасибо.
Брат Шарифы под ее взглядом смущенно буркнул:
— Спасибо…
— Не за что, — махнул рукой Никифор. — Как вы оказались на Арбате?
— Мы тут живем недалеко, — улыбнулась молодая чеченка, — как раз напротив церкви.
— Так мы почти соседи, — удивился Никифор. — Я живу через дом от угла.
— Очень приятно, — снова улыбнулась Шарифа, отчего ее лицо становилось еще более красивым. — До свидания.
— Давайте я вас все-таки провожу, — неожиданно для себя самого предложил Никифор, чувствуя необычную тягу продолжить знакомство. — Мало кто встретится, народ тут у нас разный живет.
— Хорошо, — согласилась Шарифа. — Только люди здесь добрые, никто нас не обижал, наоборот, все помогали. А те молодые парни в черном просто зомби, такие везде есть.
Никифор с любопытством взглянул на чеченку.
— Вы знаете, что такое зомби?
— Я закончила Владикавказский университет по специальности химик-технолог. — Лукавый взгляд из-под длинных ресниц. — Там и с мужем познакомилась. А потом его убили… за то, что отказался помогать партизанам… Ну, вот мы и пришли.
Никифор окинул взглядом старый пятиэтажный дом с лепными карнизами, посмотрел на новых знакомых.
— Что ж, рад был познакомиться. Может быть, я вам позвоню как-нибудь?
— Зачем? — удивилась Шарифа.
— Просто так, — пожал плечами Никифор. — Спросить, как дела, как здоровье, нужна ли помощь.
— Помощь не нужна. — Улыбка отразилась в ее глазах внутренним светом. — Но если хотите — позвоните. — Она продиктовала телефон. — Всего вам доброго. До свидания.
— До свидания, — пробормотал неразговорчивый Алан.
Они вошли в арку, скрылись за углом.
Тебе только чеченцев спасать не хватало, проговорил внутренний голос Никифора. На кой черт тебе это знакомство?
— Если бы я знал… — вслух ответил капитан.
Дома он умылся, поговорил с мамой, довольной, что сын пришел рано, о том о сем, долго кружил по комнате, вспоминая перипетии знакомства с красавицей чеченкой, и с трудом заставил себя не звонить ей в этот же вечер, не понимая, что с ним творится. В конце концов он рассердился на себя, разделся, позанимался растяжкой мышц и сухожилий, принял душ и забрался с книгой на диван. Однако почитать на ночь не успел. В десять часов вечера в дверь квартиры позвонили.