Катарсис. Том 2
Шрифт:
— Может быть, вы чего-то не учли в воспитании? — осторожно посочувствовал Крутов, с любопытством поглядывая на плотного, кряжистого, лысого, с суровым бульдожьим лицом Катуева. — Характер человека складывается с детства.
— Может быть, — легко согласился пятидесятилетний Владислав Катуев. — Если бы я вложил в них душу, не надо было бы вкладывать сейчас деньги…
И вот Марат вдруг перестал ходить на занятия, а через месяц заявился его отец и попросил помощи. Оказалось, парень увлекся буддийской философией и стал пропадать в недавно отстроенном на берегу Десны храме Черного Лотоса, не желая слушать ни мать, ни отца, отказываясь даже
Каково же было его удивление, когда он увидел не допотопную хибару, не полуразвалившееся, в строительных лесах, восстанавливаемое строение, а самый настоящий буддийский храм с мощными каменными стенами, с «китайскими» крышами с загнутыми краями и драконами на флюгерах. Размеры здания почти не уступали размерам московского храма Христа Спасителя, что говорило о размахе и возможностях его хозяев, не доступных не только простым смертным, но и местной Православной епархии.
Лишь месяц спустя Крутов выяснил, что филиалы Братства появились не только в Жуковке, но и в Брянске, а также в соседних областях. Храмы росли, как грибы после дождя, и за всем этим ощущалась чья-то целеустремленная воля, пожелавшая насадить повсеместно чуждую коренному населению веру. И не только веру. Потому что храмы эти, как быстро сообразил Егор, стали настоящими базами и школами боевиков, из которых должны были вырасти будущие легионеры. Но об этом он догадался позже, теперь же, попытавшись добиться аудиенции у настоятеля-проповедника, Крутов сразу нарвался на откровенно вызывающее, пренебрежительное и наглое поведение монахов, представлявших вполне современное охранное подразделение.
За ворота храма, расположившегося в живописнейшем уголке природы на берегу реки, неподалеку от жуковского дома отдыха, Крутова не пустили.
— Сегодня неприемный день, — сказал мрачно коротко остриженный белобрысый отрок в черном одеянии, поглядывая на крутовский джип «Лэнд-Круизер», который ему при расставании подарил Георгий в Осташкове. — Учитель принимает только по пятницам.
— Меня он примет и сегодня, — добродушно сказал Егор. — Передайте, что к нему на прием просится полковник Крутов.
— Да хоть сам генерал, — тем же тоном проговорил монах-охранник, подзывая напарника. — Приходи в пятницу, может быть, учитель и соблаговолит принять.
Крутов с любопытством посмотрел на квадратное лицо парня, излучающее полное «отсутствие всякого присутствия».
— Вы не поняли, молодой человек, — попытался он мягко достучаться до сознания стража. — Я такой же учитель, как и ваш наставник, но к тому же еще полковник Службы безопасности. Доложите учителю, что к нему пришел Егор Лукич Крутов.
Охранники ворот переглянулись.
— Приходи в пятницу, — повторил белобрысый. — Сегодня учитель молится.
Из глубин храма вдруг донесся тихий многоголосый вопль: хё! Крутов понял, что внутри идут занятия по какому-то виду корейской борьбы, возможно субак или тхэккён.
— Ваш учитель кореец? — поинтересовался Крутов, зная от Катуева-старшего, что настоятеля храма зовут Сергеем Баратовичем Кенджалиевым. При
Молодой страж ворот нахмурился.
— Сам ты кореец! Шел бы ты своей дорогой, полковник, или кто ты там, здесь частная территория, и гостей мы не любим.
Егор покачал головой. Он давно мог бы войти в храм, просто усыпив охранников приемами живы, однако начинать беседу с боссом заведения с этого не следовало.
— Вижу, что вежливости вас не учили, молодые люди. А нельзя вызвать сюда одного из новых учеников, Марата Катуева? Это-то, надеюсь, не запрещено?
— Запрещено, — отрезал белобрысый, закрывая створку ворот. — К нам приходят добровольно. А ты бы лучше не приходил сюда вовсе, ни один, ни с кем еще… — Говоривший осекся.
К воротам вышел еще один монах в черном, постарше.
— В чем дело, брат?
— Да вот пристал, хочет поговорить с учителем…
— О чем?
— Послушайте, любезные, — усмехнулся Крутов, терпеливый, как фундамент многоэтажного дома, — вам не приходит в голову, что вы ведете себя как сотрудники спецслужбы, а не монахи? Я ведь не случайный прохожий, а чиновник при исполнении и могу действовать гораздо активнее, чем вы думаете. Не хотите пропустить к учителю, позовите Марата Катуева, он мой ученик, и я хочу знать, по какой причине он перестал ходить на занятия и оказался здесь. Более веские аргументы, надеюсь, не нужны?
Монах постарше смерил Крутова взглядом, молча повернулся к нему спиной, и створка ворот снова закрылась. Это была настоящая пощечина, и в другие времена Егор вряд ли ее стерпел бы, но теперь он только постоял в задумчивости у ворот, приглядываясь к стенам храма и прислушиваясь к долетавшему хору голосов, затем вернулся к машине и уехал, пообещав себе все же добиться у господина учителя аудиенции.
Однако делать этого не потребовалось. Уже на следующий день к Егору в школу забежал благодарный Катуев-старший и сообщил, что сын вернулся. Что произошло, объяснить он не смог, но Крутову это знать было и необязательно, хотя он предполагал, что настоятель храма просто решил не рисковать и возвратил «заблудшую овцу» в семью, чтобы вокруг храма не поднимался лишний шум.
Правда, еще через неделю в спортзал школы, к концу занятий, когда Крутов отпустил «начальный класс», оставив наиболее «продвинутых» учеников, неожиданно заявилась четверка крутоплечих накачанных молодцов во главе с монахом Братства. Отличительной чертой монахов храма Черного Лотоса было ношение на груди медальона с изображением лотоса, и спутать их с православными было невозможно. К тому же все они были молоды, самому старшему из встречавшихся Крутову в городе едва ли исполнилось тридцать лет. Тот, что привел с собой в спортзал крепких парней, одетых в одинаковые велюровые черные куртки и джинсы, был моложе.
Сначала они вели себя мирно, наблюдая за процессом тренировки, сели на лавочку поближе к татами, затем начали бросать реплики и вслух обсуждать достоинства фигур старших девочек; в группе их было трое. Крутов попросил гостей вести себя сдержаннее, но это не помогло. Парни явно провоцировали драку и стали в открытую смеяться над ним, а когда Егор сделал еще одно замечание, монах, не принимавший участие в этой игре, спросил с усмешкой:
— А что ты нам сделаешь, полковник? Милицию вызовешь или ОМОН?