Катушка синих ниток
Шрифт:
Энн Тайлер – автор 20 романов. За роман «Уроки дыхания» (1988) она была удостоена Пулитцеровской премии и еще дважды была финалистом Пулитцера. Ее последний роман «Катушка синих ниток» вошел в короткий список премии «Букер» 2015 года.
Часть первая
Не могу уехать, пока жива собака
Поздним июльским вечером 1994 года Реду и Эбби Уитшенк позвонил их сын Денни. Супруги укладывались спать, Эбби стояла у комода в комбинации, вынимая шпильки из пучка непослушных светло-русых волос. Сухопарый брюнет Ред,
– Дом Уитшенков, – сказал он.
И затем:
– А, привет.
Эбби, с поднятыми руками, повернулась от зеркала.
– В каком смысле. – В голосе ее мужа не было вопроса. – А? Что за чушь, Денни?
Эбби уронила руки.
– Алло? – произнес Ред. – Эй. Алло? Алло?
Он пару секунд помолчал и повесил трубку.
– В чем дело? – спросила Эбби.
– Он гей.
– Что?!
– Мне, говорит, нужно тебе кое-что сообщить. «Я гей».
– И ты повесил трубку?!
– Нет, Эбби. Он повесил. Я только и успел сказать: «Что за чушь?» – а он уже шварк – и все.
– Ред, ну как же так можно? – простонала Эбби и потянулась назад за бесцветным, некогда розовым, ворсистым халатом. Укуталась, туго завязала пояс. – Что на тебя нашло?
– Да я же не хотел его обидеть! Когда тебе такое выдают, что еще скажешь? «Что за чушь». Нормальная реакция.
Эбби схватилась за голову, примяв пышные волосы надо лбом.
– Я имел в виду, – принялся объяснять Ред, – «что еще за чушь, чем еще ты вздумал нас огорошить, Денни?» И он великолепно меня понял. Уж поверь. Зато теперь у него есть полное право заявить, что во всем виноват я, моя узколобость, или ретроградство, или… в общем, он найдет словечко. И он обрадовался, что я так ответил. Потому и повесил трубку: только и ждал от меня промашки.
– Ладно. – Эбби переменила тон, заговорила деловито: – Откуда он звонил?
– Мне почем знать? У него нет постоянного адреса, он не объявлялся целое лето, он уже поменял работу дважды. Правда, дважды – это с его слов, а может, и больше! Парню всего девятнадцать, а мы не в курсе, в каком уголке планеты его искать! Это, спрашивается, нормально?
– А тебе по звуку не показалось, что это межгород? Ты не слышал такого, знаешь… шуршания? Вспомни. Мог он звонить отсюда, из Балтимора?
– Я не знаю, Эбби.
Она села рядом с мужем. Матрац прогнулся в ее сторону: Эбби была женщина широкая, плотная.
– Надо его найти, – сказала она. И чуть погодя: – Нам нужен этот… как его… определитель номера. – Она наклонилась и впилась взглядом в телефон. – Боженька, подари нам определитель прямо сейчас!
– Зачем? Чтобы ты ему названивала, а он не отвечал?
– Он никогда так не поступит. Он бы увидел, что это я звоню. И обязательно ответил бы, если б видел, что это я.
Она вскочила и зашагала туда-сюда по персидской ковровой дорожке, в центре вытертой почти до белизны от ее хождений.
– А голос, какой у него был голос? – Эбби не успокаивалась. – Нервный? Расстроенный?
– Обычный.
– Это по-твоему. Он выпил? Как тебе показалось?
– Не знаю.
– А был с ним кто-нибудь? Компания?
– Не могу сказать…
– Или… кто-то один?
Ред резко вскинул глаза:
– Ты же не думаешь, что он серьезно?
– Разумеется, серьезно! Иначе с чего бы ему такое заявлять?
– Эбби, он не голубой.
– Ты-то откуда знаешь?
– Знаю, и все. Попомни мои слова. Потом поймешь, что вела себя глупо: ах, ужас и кошмар, я делала из мухи слона!
– Тебе просто удобно так считать.
– Да где твоя женская интуиция? Ведь речь о парне, который еще в средней школе довел девчонку до беды.
– И что? Это ничего не значит. Может, это вообще симптом.
– Чего-чего?
– Ничего нельзя знать наверняка о сексуальной жизни другого человека.
– Вот уж слава тебе господи, – проворчал Ред.
Он наклонился и, кряхтя, потянулся под кровать за тапочками, а Эбби остановилась и вновь приклеилась взглядом к телефону. Положила руку на трубку, замерла в нерешительности. Быстро схватила, на полсекунды прижала к уху, бросила обратно.
– С определителем номера штука в том, – словно обращаясь сам к себе, заговорил Ред, – что это в некотором роде жульничество. Телефонный звонок – всегда риск. Человек должен решить, рисковать ему или нет, отвечать или нет. В этом суть телефонной связи, я считаю.
Он с некоторым трудом поднялся и пошел в ванную. Эбби сказала ему в спину:
– Но это многое объяснило бы, согласись? Если он действительно гей.
Ред уже закрывал дверь ванной, но высунул голову и недовольно уставился на жену. Его тонкие черные брови, обычно прямые как палочки, почти связались узлом.
– Иногда, – бросил он, – я горько проклинаю тот день, когда женился на социальном работнике. – И громко хлопнул дверью.
Когда Ред вернулся, Эбби сидела на кровати, сцепив руки на груди поверх кружев ночной сорочки.
– Ты не можешь винить во всех бедах Денни мою профессию, – сказала она.
– Я только о том, что ты иногда проявляешь чрезмерное понимание. Всепрощение, сострадание. Лезешь ребенку в душу.
– Понимание не бывает чрезмерным.
– Слова типичного соцработника.
Она раздраженно фыркнула и еще раз посмотрела на телефон, который стоял со стороны мужа. Ред забрался под одеяло, закрыв ей обзор, и выключил лампу на прикроватном столике. Комната погрузилась в темноту, лишь слабо светились два высоких окна, выходящие на газон перед домом.
Ред лежал на спине, а Эбби все сидела.
– Как думаешь, он перезвонит? – спросила она.
– Да, рано или поздно.
– Мальчику и так пришлось призвать на помощь всю свою храбрость. Вдруг он больше не осмелится?