Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях
Шрифт:
Ельцину требовалось время, чтобы выйти на проблематику отношений со странами Центральной и Юго-Восточной Европы с ее многообразными и сложными аспектами. В центре внимания Ельцина были прежде всего внутриполитические вопросы. Но постепенно дело дошло и до международных сюжетов, связанных со странами бывшего «социалистического содружества».
Генеральные прокуроры СССР А.Я. Сухарев и Н.С. Трубин (1991 г.), затем Генеральные прокуроры РФ В.Г. Степанков (1992 г.), А.И. Казанник (1993 г.) и А.Н. Ильюшенко (1994 г.) обращались в администрацию Президента РФ с неоднократными просьбами о поиске документов в президентском архиве, на что им отвечали отказом в предоставлении искомых документов и предлагали обращаться лично к Президенту.
В процессе создания новых основ двусторонних российско-польских отношений в течение весны 1992 г., подготовки Договора
Память о жертвах тоталитаризма священна.
Россия и Польша, осуждая антигуманную сущность тоталитаризма во всех его проявлениях, заявляют о своей решимости преодолеть негативное наследие прошлого и строить качественно новые двусторонние отношения в будущем на основе позитивных ценностей в истории обоих народов и государств, а также международного права, демократии и соблюдения прав человека»{8}. Валенса назвал правду о Катыни символом правды о двусторонних отношениях, искренности между двумя народами{9}.
Именно в этом ключе составлялись последующие послания и обращения к польскому народу, которые от имени Президента РФ зачитывал глава его администрации С.А. Филатов, с большим пониманием относившийся к катынской проблеме. В 1992—1993 гг. было снято большинство проблем и сложностей во взаимоотношениях, которые Россия унаследовала от Советского Союза. Обрел перспективу решения и катынский вопрос{10}.
Согласно постановлению Президента по итогам визита была создана рабочая группа с участием генерала Л.М. Заики, советника С.Б. Станкевича и специалиста-эксперта П.С. Романова. Она стимулировала подготовку соглашения о воинских захоронениях, эксгумации, а также поиски списков расстрелянных узников в Западной Украине и Западной Белоруссии, создание новой комиссии по ликвидации «белых пятен» в двусторонних отношениях, издание «Катынской энциклопедии». А.И. Маринченко и В.Ф. Фигановым был снят кинофильм «Память и боль Катыни».
В республиканский парламент был направлен проект постановления Президиума Верховного Совета РФ с требованием создать необходимые условия для завершения работы группы военных прокуроров. Было сформулировано предложение подготовить венчающий дело политический документ за подписью Президента или парламента РФ (однако эти инициативы не получили поддержки и развития из-за позиции А. Барсукова).
Вновь обратиться к польской проблематике в контексте именно катынского преступления Б.Н. Ельцину довелось через несколько месяцев, когда обнаружилось, что оно весьма тесно связано с узловыми внутриполитическими проблемами России.
Для Ельцина стратегически решающим был вопрос трансформации политической системы, подрыва основ сталинской модели партии-государства. Развернулась жестокая, бескомпромиссная борьба, которая отнюдь не была завершена удалением из Конституции 6-й статьи о руководящей и направляющей роли КПСС. Важным событием общественно-политической жизни России стал процесс по «делу КПСС». Депутаты-коммунисты внесли в Конституционный суд вопрос о конституционности указов Президента РФ и о приостановлении деятельности, а затем и запрете КПСС и КП РСФСР и о партийном имуществе. Процесс начался 26 мая 1992 г. и продолжался, с перерывами, до 30 ноября 1992 г. В ходе процесса депутат О.Г. Румянцев внес от имени депутатов-демократов встречный вопрос о конституционности КПСС и КП РСФСР.
В преамбуле Указа Президента РФ от 6 ноября 1991 г. «О деятельности КПСС и КП РСФСР» отрицалась природа КПСС как политической партии. Вопрос о конституционности КПСС и КП РСФСР рассматривался как тесно связанный с вопросом об их правовой природе в качестве отправной точки для оценки конституционности мер, принятых в отношении них согласно проверяемым указам. Вот как было официально изложено
Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах — зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей, в том числе в отношении депортированных народов. Так продолжалось десятилетиями».
В заключении Конституционного суда отмечалось, что после отмены статьи 6-й Конституции СССР организационные структуры КПСС продолжали решать многие вопросы, входящие в компетенцию органов власти и управления, «присвоили себе государственно-властные полномочия и активно их реализовывали, препятствуя нормальной деятельности конституционных органов власти». Заключение констатировало, что действия Президента РФ «были продиктованы объективной необходимостью исключить возврат к прежнему положению, ликвидировать структуры, повседневная практика которых была основана на том, что КПСС занимала в государственном механизме положение, не согласующееся с основами конституционного строя»{11}. Было указано, что Конституция РФ в редакции от 1 ноября 1991 г., часть первая статьи 4-й, возлагает на государство и его органы обязанность обеспечить охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан. Деятельность же руководящих структур КПСС и КПРФ была признана неконституционной, а их восстановление в прежнем виде — недопустимым. Дело против них было прекращено, поскольку КПСС в августе-сентябре 1991 г. фактически распалась и утратила статус общественной организации, а КП РСФСР не была организационно оформлена в качестве самостоятельной политической партии. Членам КП РФ было предоставлено право создавать лишь новые руководящие структуры в полном соответствии с требованиями действующей Конституции и законов РФ и на равных условиях с другими партиями.
Для доказательства незаконности деятельности КПСС по распоряжению Президента привлекались ранее закрытые архивные документы, рассекречивались материалы из тайных архивов и фондов, началась передача их для широкого использования. Для этого была создана Специальная комиссия по архивам при Президенте РФ.
Тайной прирастало могущество тоталитарной власти, ее сила была не столько в правде, сколько в ее сокрытии. Государственная тайна, не регулируемая законом, была фундаментом тирании. Теперь же начался процесс перехода от скрываемого подзаконными актами произвола к установлению законодательно закрепленных отношений между участниками защиты секретных сведений, к разграничению того, что может, а что не может быть государственной тайной, к балансу интересов человека, общества и государства.
К «делу КПСС» были привлечены около шести тысяч документов из основных архивохранилищ России. Эти документы приоткрывали процессы инициирования, разработки, принятия и реализации решений на высшем уровне в бывшем СССР. Среди них была подборка документов по Катынскому делу, включая постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.{12}
О реакции Ельцина в декабре 1991 г. при передаче ему Горбачевым фолиантов закрытых документов и свидетельств, самых тайных из мрачных тайн власти, удалось узнать из информации бывшего председателя Российской государственной телерадиокомпании О.М. Попцова. Борис Ельцин, пишет Попцов, не испытывал ни радости, ни сверхсамозначительности, наоборот: «Впоследствии он рассказывал о брезгливом чувстве, которое пережил в тот момент, о своем нежелании не только вникать, но даже прикасаться к этим свидетельствам сотворения порока, насилия, искалеченных судеб и судеб целых народов. И, подтверждая свою непричастность к страшным документам, обещал в ближайшее время предать их гласности. Так начиналась, как казалось самому Ельцину, открытая политика первого российского президента. В тот момент он вряд ли подозревал, что отречение от тайного прошлого не защитит его перед тайнами будущего, вне которых власть, по существу, беспомощна»{13}.