Каверзное дело в тихом Сторожце
Шрифт:
– Ни с какой ни с целью... Говорю, пьяный был, на вокзале спал. Проснулся, гляжу - время много, на поверку бежать надо. С вокзала выходил, машину брал... ну, угнал, по-вашему.
Габдрахманов смотрит на дверь: и чего начальник "резину тянет"?
– Сколько вас было, когда машину угоняли?
– Сколько, сколько... Ну, двое,
– Кто еще?
– Мишка. Фамилию не знаю.
– Саманюк?
– Не знаю.
Загаев разложил на столе четыре фотографии.
– Посмотрите, Габдрахманов, кто из них ваш соучастник?
Габдрахманов
– Вот, наверно.
– Как - наверно? Узнаете соучастника или нет?
– Ну, он. Дальше чего?
– Дальше вы сами расскажите.
– Про что?
Загаев перебирал бумаги в папке, с вопросами медлил. Габдрахманов еще раз, повнимательнее, пригляделся к снимку. Мишка Саманюк выглядел фраером: в костюмчике, при галстуке, морда сытая, довольная. Габдрахманов засопел, толстым пальцем отодвинул фотокарточку. В обезьяньих глазках - зависть.
Загаев нашел нужный лист и завел разговор с осужденным. На допрос это не походило.
– Я следователь из Харьковской областной прокуратуры, моя фамилия Загаев.
Осужденный пожал плечами: мол, мне-то что.
– Габдрахманов, меня интересуют кое-какие старые дела. Расскажите поподробнее, как там у вас получилось с угоном машины?
– Как получилось... Плохо получилось.
– А вы думали, что будет все прекрасно?
– Ничего не думали Пьяные были. В общежитие быстро ехать хотели. Бензин кончился, без горючего - как поедешь? Совсем мало горючего было. Машину бросали, пешком бежали.
Теперь Габдрахманов не торопился, не сердился, объяснял старательно, чтобы "гражданин следователь" понял: совсем мало бензину было, куда поедешь...
– Кто вел машину?
– Ну, я вел.
– Как автоинспекция догадалась, что машину именно вы угнали?
– Мимо магазина ехали, там большой фонарь, сторож узнал, на другой день милиции говорил.
Совсем другим стал Габдрахманов, смирным, осторожно-покладистым. Рассказывал охотно, гражданина следователя взглядом не кусал. Когда следователь поднял от бумаги голову и взглянул на него, Габдрахманов даже изобразил подобие улыбки на синих губах: спрашивайте, гражданин начальник, я честный, всю правду скажу... С минуту смотрели друг на друга два худощавых человека одного примерно возраста. У Загаева в волнистых волосах седина. В колючем ежике Габдрахманова тоже. От различных тревог седина, от противоположных тревог...
На переносице осужденного напряглись глубокие морщины - что сейчас спросит следователь?
– Вы ездили той ночью в поселок Малиниху?
Дрогнула улыбка на синих губах:
– Какой поселок, гражданин начальник! Говорю, совсем мало горючего было!
– В ту ночь в Малинихе совершена была крупная кража. Можете вы что-нибудь рассказать об этой краже?
– Никакой Малиниха не знаю! Никогда там не был!
Осужденный искренне усмехнулся. Какой чудак гражданин следователь, совсем глупый.
– Можете идти, Габдрахманов.
– До свиданья, гражданин начальник.
Он встал, надел матерчатую фуражку, пошел. И на порог уж вступил, за дверную ручку взялся, но не вышел, медлил.
– Вы что, Габдрахманов? А хотите знать, сколько там, в малинихинском сейфе, денег было?
Осужденный проворчал:
– Мне какое дело...
– А было там около двенадцати тысяч.
Верхняя губа Габдрахманова приподнялась, открыв желтые от крепкого чая крупные зубы. Должно быть, здорово хотелось ругнуться Габдрахманову, а нельзя - при начальстве-то. Мотнул головой, опять изобразил ухмылку:
– Вы думаете, я их увел?
– Подозреваю, что были соучастником.
– Хо! Это еще доказать надо.
– Ну а как же! Обязательно надо доказать. Пока есть подозрения только. Вот я и подумал: может, Габдрахманов сам расскажет...
– Хо!..
Чудак следователь!
– До свиданья, граждане начальники.
– До свиданья, Габдрахманов. На днях еще вас приглашу, потолкуем.
– Ну... ваше дело такое, - кивнул и вышел.
Два дня Загаев изучал личное дело Габдрахманова, материалы автоинспекции по угону "газика", материалы следствия по давней малинихинской краже.
Через два дня состоялась еще одна беседа с подозреваемым.
Фаат Габдрахманов как мог старался изобразить любезность: поздоровался, даже поклонился чуть. Сел на стул, уперся ладонями в колени, вытянул шею к следователю.
– Меня интересуют некоторые детали, касающиеся угона, - сказал Загаев. Ваши ответы, Габдрахманов, будут зафиксированы в протоколе допроса. Да, сегодня допрос, а не беседа
Осужденный ничем не выразил своего отношения к сказанному. Только ладони крепче вцепились в колени.
– Расскажите подробнее, каким образом сторож мог опознать вас и Саманюка ночью, в кабине "газика", на ходу? Вы раньше были знакомы со сторожем?
– В магазине нас видел, наверно.
– Но ведь он сторожит ночью, а вы ходили в магазин днем?
– Зачем днем, вечером ходили. Днем работали, в столовой ели.
– Тот магазин от вашего общежития довольно далеко, есть ближе. Почему ходили именно в тот?
Низкий лоб осужденного сморщился.
– Почему, почему... Ходили, да и все. Мы ж там не под конвоем, куда хотим, туда идем.
– После работы, усталые - и за шесть кварталов, когда рядом с общежитием есть гастроном?
Габдрахманов подумал. Пояснил:
– За водкой к тому сторожу бегали. Пока с работы придем, уж семь часов, водку не продают. Сторож рано приходил, мало-мало спекулировал, гад такой. Деньги брал, сдачи не давал. Плохой человек. Дурной глаз имеет, дурной язык имеет. Нас в "газике" видел, сразу милиции говорил. Никто бы не узнал, что мы "газик" брали.
– Куда же вы ездили на "газике"?