Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов
Шрифт:
Но скучно стало ему жить в ауле.
«Надо на иных людей посмотреть», – подумал он и, распрощавшись со своими братьями, друзьями, уехал.
В Дербент прибыл он, явился к хану и просил принять себя на службу.
Хану он понравился.
– Мне нужны храбрые воины, – сказал хан. – Будешь хорошо служить мне – награжу, а за плохую службу прикажу голову тебе снести.
В скором времени подступили к Дербенту войска аварцев.
Хан послал для отражения их свое войско под предводительством
Упал духом хан.
Аварцы обложили город, требовали сдачи его, а в пище среди жителей начинал ощущаться большой недостаток.
Народ требовал или битвы, или сдачи города.
Алегеко явился к хану и сказал:
– Дай мне, хан, сто воинов, которых я сам выберу из всего войска, и я прогоню врага от стен города.
– Безумный! – ответил ему хан. – Как ты будешь сражаться с одной сотней против тысяч?
Но затем согласился исполнить его просьбу, предупредив, что, в случае неудачи, голова Алегеко слетит с плеч долой.
Алегеко усмехнулся.
– Разве я боялся когда-нибудь смерти? – спросил он.
И взяв с собой сто опытных, испытанных в бою воинов, он тихо вышел с ними из города в глухую ночь.
Лагерь аварцев уже потушил свои огни. Воины Алегеко поползли к нему и вдруг с гиком и выстрелами бросились на него. Среди аварцев произошло смятение, а тем временем хан послал остальное войско.
Не выдержали аварцы первого натиска, побежали и к утру были совсем разбиты. Много их пало в бою, остальные частью попали в плен, частью бежали в горы.
Хан ликовал, и когда его войско вернулось в город, он при народе обнял Алегеко.
– Ты спас меня, спас мой народ! – сказал он ему. – Ты достоин быть главным начальником моих войск.
И наградил его хан деньгами, богатой одеждой, рабами и отвел ему помещение в своем дворце.
– Ты мне всегда нужен, – говорил он ему. – Летами ты молод, а опытом стар, и советы твои полезны для меня будут.
Жена хана, молодая и красивая женщина, увидела Алегеко, и полюбился он ей, и ждала она случая, чтобы наедине сказать ему о своей любви.
В один летний вечер Алегеко в сад ханский вышел, сел на каменную скамейку против мраморного фонтана.
Деревья в саду стояли громадные, кусты белых и красных роз тянулись по бокам дорожек, усыпанных песком.
От сильного пряного запаха белоснежных лилий голова кружилась, как от хмельного напитка, а фонтан журчал, что-то сонно рассказывал. Звезды зажигались на небе, ярко блестели; потом свет их побледнел: луна взошла.
Сидел Алегеко и думал о том, что еще недавно он, закованный в цепи, был в ногайской степи самым последним из рабов, а теперь он после
В кустах сирени шорох послышался, белая тень мелькнула.
– Алегеко, – послышался негромкий голос.
Поднялся он со скамейки, подошел к кусту сирени.
Закутанная в белую чадру стояла женщина.
– Витязь славный, – заговорила она, и по голосу Алагеко узнал в женщине ханшу. – Люблю я тебя, люблю! – продолжала она. – Когда луна спрячется, я выйду в сад…
И радость, пьяная, безудержная радость охватила Алегеко, и хотел он обнять ханшу, хотел поцеловать ее.
Но сейчас тихо проговорил:
– То, о чем ты говоришь, не должно случиться…
А у самого дрожали губы.
– Должно, должно, витязь славный, – прошептала она. – Не в эту, то в другую – третью ночь, но случится…
И быстро пошла во дворец.
Как во сне был Алегеко, не верилось ему, что случилось с ним, и кровь больно стучала в висках его.
И вдруг вспомнил он, как хан при народе обнял его, другом своим назвал…
– Нет, не будет того, чего желает ханша, – проговорил он, пошел в свою комнату и лег спать.
А сон бежал от него, и шепот ханши звал его в сад.
И о хане больше не думая, поднялся он с постели и, осторожно ступая, в сад вышел.
Сад притаился в темноте, деревья что-то шептали, и шепот их туманил мозг Алегеко.
В кустах сирени голос ханши послышался:
– Витязь, мой милый витязь…
Сладким ядом любви отравил свое сердце Алегеко – полюбил он ханшу и уже ни разу не думал о том, что, любя ее, он обманывает хана, и не другом, а врагом был ему хан.
И темный сад хранил тайну его любви.
Но прошло время, и тайна та открылась всем.
Одна из служанок ханши чуть-чуть усмехнулась, проводив глазами свою госпожу, когда та к хану шла.
Усмешку эту поймала другая служанка. Потом в темном уголке две служанки пошептались и быстро в разные стороны разошлись.
Немного слов сказали они, но эти слова в тот же день обошли все дворцовые углы и закоулки. И много еще лишних слов прибавилось к ним.
В одно утро стали известны они и хану, только Алегеко и ханша не слышали их.
Потемнело лицо хана, закричать он хотел, но насильно рассмеялся, любимого слугу своего позвал и что-то на ухо ему пошептал.
Молчаливым и глубоким поклоном ответил слуга на этот шепот и удалился.
Увидел в тот же день хан Алегеко и был с ним особенно ласков.
Гуляя в саду, он пышную алую розу сорвал и послал ее ханше.
И приветливо всем улыбался хан, а в душе у него было темно.
Ночью Алегеко в сад вышел. Ханша его там поджидала, и поцелуями покрыл он ее лицо, руки…