Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов
Шрифт:
С каждым днем таял Аслан-Гирей, и тоска камнем ложилась на сердце Гульнары.
Хозяин хижины сжалился над больным и привел к нему врача.
Тот осмотрел Аслан-Гирея, сказал, что вылечить его можно легко, но лечение обойдется в два золотых.
А где их было взять?
И ночью долго плакала Гульнара, а утром тщательно вымыла лицо, причесала волосы, починила платье и пошла в город.
Жил в городе один богатый купец; старый он был, а женщин очень любил и, чтобы казаться молодым,
Увидел он раз Гульнару, прельстился ее красотой.
– Женщина, подари мне свою любовь, а я подарю тебе золотой, – сказал он ей.
В то время Гульнара прокляла его и прочь пошла.
А старика еще сильнее охватила страсть к ней, и найдя ее на базаре, предлагал ей продать ему свою любовь и каждый раз увеличивал плату.
– Десять золотых, женщина, большие деньги, – сказал он ей в последний раз, а она проклинала его и плакала от обиды.
А в то утро она сама его искала и увидела его, покупающим мясо к обеду.
Он только взглянул на нее, позабыл о мясе, подошел к ней, тихо сказал:
– Женщина, двенадцать золотых – хорошие деньги.
Насильно усмехнулась Гульнара.
– Ты мне покою не даешь, – сказала она. – Что мне делать с тобой?! Жаловаться не хочу – боюсь сраму, но чтобы ты больше не приставал ко мне, я согласна продать тебе свою любовь за пятнадцать золотых.
Пошла, продалась и получила кошелек с золотом.
Прибежала в хижину и радостно воскликнула:
– Мой милый. Бог счастье нам послал: на базаре нашла я кошелек с золотом. Вот посмотри!
И высыпала перед Аслан-Гиреем золото, пересчитала.
– Пятнадцать золотых! – воскликнула она удивленно. – Есть чем заплатить за твое лечение!..
И поспешно сунув под изголовье Аслан-Гирея кошелек с золотом, побежала за врачом.
Врач явился и, получив два золотых, начал каждый день приходить к больному лечить его.
И стал поправляться Аслан-Гирей, а Гульнара осунулась, в глазах ее глубокая печаль легла, и уже не слышался ее смех, не могла она открыто взглянуть в глаза Аслан-Гирею.
Утром уходила она на работу и возвращалась с нее измученная, молчаливая.
Жадным оказался врач, и еще два золотых потребовал за лечение, и Гульнара отдала их. И таяли золотые: на лекарство они шли, на лучшую пищу для больного, на одежду для него, и пришло время, когда последний золотой был истрачен.
А врач потребовал еще два золотых.
– Это уж последняя плата, – сказал он.
И опять, как в то утро. Гульнара долго умывалась, чинила платье и ушла, а когда возвратилась в хижину, молча сунула под изголовье Аслан-Гирея кошелек с десятью золотыми, старик-купец больше не дал.
Губы у Гульнары дрожали и, взглянув на Аслан-Гирея, она вышла на двор и там упала
Аслан-Гирей не спрашивал ее, где она взяла золотые, и она ему об этом ничего не говорила.
И потемнело его лицо, и молчалив он стал.
Поднялся с постели Аслан-Гирей, но работать еще не мог и, набираясь сил, он по целым дням сидел на берегу реки, смотрел на рыбаков, закидывавших невода. Вечером за ним приходила Гульнара, и оба они тихо возвращались в свою хижину.
Однажды шли они домой, и вдруг Аслан-Гирей увидел, что навстречу им едет сановник его отца, окруженный свитой.
Еще издали узнал сановник Аслан-Гирея, быстро слез с лошади, его примеру последовала и свита.
И, кланяясь, подошел сановник.
– Приветствую тебя, сын великого хана, – сказал он, приложив руку к сердцу. – Много месяцев искал я тебя и уже заранее простился с жизнью, потому что был обречен на казнь твоим отцом, если вернусь к нему без тебя.
– Здоров ли отец? – спросил Аслан-Гирей.
– Тоска по сыну угнетает хана, – сказал сановник, вздохнул и запечалилось его лицо. – Глаза его меркнут от слез. Обрадуй его, отдали его смертный час…
И сановник, старая придворная лисица, всхлипнул, и слеза выкатилась у него из глаз, поползла по щеке, а он нарочно не смахивал ее.
И сердце Аслан-Гирея от боли сжалось.
– Бедный, бедный отец, – прошептал он.
И совсем он не думал о Гульнаре, а она стояла молчаливая, глаз не смея поднять на сановника.
Посмотрел на нее сановник и проговорил, вздыхая:
– Милое дитя, Бог наградит тебя за то, что ты не покинула в несчастье сына славного хана.
Тоска давила Гульнару.
– Славная девушка, – продолжал сановник, – чтобы предстать перед ясные очи хана, доблестному сыну его надо вымыться в бане и одеться в лучшую одежду. Поэтому, прошу тебя, на время ты оставь нас. Вот тебе, – протянул он ей кошелек с золотом, – оденься в самую красивую одежду, и потом мы заедем за тобой.
Гульнара покачала головой и кошелек не взяла. Взглянула она на Аслан-Гирея, а тот, как бы не замечая ее взгляда, отвернулся.
И голову уронила, тихо пошла прочь.
Год прошел.
Старый хан умер. Похоронил его Аслан-Гирей и стал править страной.
И старые и молодые придворные льстецы в дугу гнули перед ним свои спины, прославляли его мудрость и добродетели, а народ ниц падал перед ним.
Еще при жизни отца женился Аслан-Гирей на красивой девушке, дочери хана соседней страны, и полюбил ее. Счастливым он себя чувствовал после пережитых лишений, и казалось ему, что и на самом деле он обладает теми добродетелями и мудростью, которые восхваляли в нем придворные льстецы.