Кавказская слава России. Черный гусар
Шрифт:
Иван Лазарев был богат, знатен – получил титул графа Австрийской империи, – великодушен, образован и вместе с тем имел вкус к приключениям. Именно ему приписала легенда главную роль в истории алмаза «Орлов».
Якобы Ованес еще в Иране купил огромный и безумно дорогой камень, когда делили добычу, захваченную Надир-шахом в Дели. Узнав, что Лазарев покидает страну, персы потребовали отдать драгоценность. Ованес сказал, что он уже продал алмаз, и спрятал покупку в – собственное же тело, в разрез на ляжке. Перебравшись в Россию, купец совершил обратную операцию, а камень продал Григорию Орлову. Цену алмазу определили в 450 тысяч
Затем Иван Лазарев построил на своем подворье Армянскую церковь, а у красной линии [4] Невского возвел два трехэтажных дома, окаймлявших проход к храму. В первом этаже одного из них и поселились карабахские мелики. Впрочем, общались они больше не с хозяином, а с его младшим братом Минасом, Миной. Тот держался скромно, но говорили, что Иван Лазарев редкое дело предпринимает, не спросив совета у Мины. Будто бы именно ему армяне обязаны и церковью святой Екатерины напротив Гостиного двора, и другой, заложенной на Васильевском острове.
4
Линия, вдоль которой обязаны были стоять фасады домов на улицах Петербурга.
– Чем ты расстроен, уважаемый Шахназаров? Я слышал, император говорил с вами благосклонно, хотя не без гнева… Да-да, дорогой, не удивляйся. Новости в Петербурге бегают быстро.
Джимшид и Фридон отошли от печки. Обычай требовал выказать уважительное почтение, да и голова с сердцем настаивали на том же.
– Император разрешил нам выйти в Грузию в следующем году.
– Это большая удача.
– Соглашусь с тобой, уважаемый Минас Лазарев. Но она чуть было не пролетела мимо. И все из-за упрямого малолетнего ишака!
Лазарев чуть приподнял большие веки.
– Удача порхает на легких крыльях. Эта птичка капризнее юной девушки. Чем же осмелился наш Ростом вызвать гнев государя?
Юноша наклонился вперед:
– Я хочу служить в гвардии императора!
Джимшид сжал мощную ладонь в объемный кулак и погрозил племяннику:
– Молодежь совсем забыла, как почитать старших. Они хотят, они думают, они – говорят, когда их еще не спросили!
Фридон пошевелил плечами. Владетель Гюлистана уступал Шахназарову не только в росте, но также и в возрасте. Он был ближе к Ростому на целых пятнадцать лет и лучше понимал сильного и горячего парня.
– Государь вряд ли разгневался из-за такой просьбы, – осторожно заметил Лазарев. – Ему нравится, когда хотят служить в его войске.
Джимшид уже остывал.
– Это был лишний вопрос. Не он разъярил императора. Но в гневе тот мог отказать и нам в нашей просьбе.
Минас согласно закивал головой.
– Не надо просить у сильных мира сего лишнее. Иначе они могут запретить даже необходимое… Но что же с мальчиком, дорогой Джимшид? Ты увезешь его обратно в Арцах?
– Зачем армянам чужая армия?
– Если вы выходите в Россию… А Грузия теперь будет Россия… Тогда эта армия для вас уже не чужая.
Джимшид насупился.
– Такой маленький вопрос. Нам сейчас нужно решать судьбу двух гаваров.
– Жизнь одного человека мало значит рядом с тысячами других, – согласился Лазарев. – Но иногда и от нее зависит,
Юноша так просиял, что трое взрослых едва удержались от смеха.
– Отпусти мальчика, – подал голос Фридон. – Может быть, у армян появится еще один воин.
– Я вернусь сильным, как Давид-бек! – задыхаясь, крикнул Ростом.
Джимшид кивнул:
– Возможно, вы правы. Возможно, так будет лучше. Но я слышал, что в гвардию приходят только знатные русские.
– Солдатом может наняться каждый. Но нашему мальчику нужно стать офицером. Для этого требуется грамота о дворянстве. Однако, что за проблема, уважаемый Шахназаров? Он не сын твой, он твой племянник, но – такой же мелик, такой же князь, как и ты… Что с вами, друзья мои?
– Выйди, – кинул Джимшид почерневшему вдруг Ростому. – Выйди, мальчик. Дай поговорить взрослым мужчинам…
– Нехорошо поминать родителей дурным словом, – медленно начал свою речь владетель Варанды. – Но вы оба знаете, что за человек был мой отец.
Фридон кивнул, а Лазарев посмотрел удивленно.
– Я слышал – в стихах на его надгробьи есть такая строка: гордостью он являлся армянской нации…
– Это могила моего деда. Хусейн Шахназаров, владетель одного из меликств Хамсы [5] , союзник Давид-бека и спарапета Мхитара. Он вырезал передовой отряд Абдулла-паши, что осмелился остановиться на зиму в Аветараноце. Да, уважаемый Минас, не платил он дани ни одному царю, // Был мощным оплотом всей страны… А сын его, Шахназар Шахназаров, стал – проклятием армян Карабаха…
5
Хамсе (арабс.) – пять. Пять меликств, составлявших Нагорный Карабах в XVIII веке.
Он жестом остановил Фридона, пытавшегося возразить. И сам замолчал надолго. Оба собеседника тоже стояли тихо, не решаясь тревожить воина, взрывавшего память своего рода…
– В нем была половина турецкой крови. Что до сих бушует во мне и, – он кивнул в сторону двери, – в этом молодом ишаке. Мой отец – Шахназар Второй – убил своего сводного брата, законного мелика гавара Варанда. И четыре других властителя – Гюлистана, Хачена, Джраберды и Дизака – выступили против убийцы. Но Шахназар не стал дожидаться, когда его прихлопнут, как крысу. Он позвал на помощь вождя племени Джеваншир – Панах-Али-хана…
– Кочевники, что остались в наших степях еще со времен великого Надир-шаха, – пояснил Лазареву Фридон.
– Они уже не хотели пасти скот, – мрачно продолжил свой рассказ Шахназаров. – Они хотели построить свою крепость в горах. Так выросли стены укрепления Панах-абад. Позже его назвали Шуши-каласы… Говорят, что отец своей рукой положил первый камень в стены Шуши. Он думал, что возводит новый знак своей силы, а вышло, что он вырыл могилу и себе, и всем меликствам Карабаха.
Джимшид прервал рассказ, подошел к двери, приотворил, желая убедиться, что племянник не подслушивает беседу старших. И продолжил: