Кавказский транзит
Шрифт:
— А вот я не могу с тобой согласиться, — парировал Виктор, — Я как служил своему государству, так и служу. А вот кому ты служишь, Слава, я не знаю.
— Не смеши меня, — встав с дивана, и, всем телом наклонившись над столом, сказал Павленко, — Уже давно нет того государства и нет того народа, которому мы служили. А ты все витаешь в облаках собственных иллюзий.
— Я, как-то, не настроен сегодня дискутировать на тему офицерской чести и долга, — ушел от излишней полемики Рыбаков, — Ты лучше поделись, за какую сумму ты организовал этот кавказский транзит? Мне просто интересно, сколько
— Ты что, бредишь? — сделал удивленное лицо Павленко, — Какой кавказский транзит? И кто же интересно меня купил?
— Челик Акбулут, например, — невозмутимо ответил Рыбаков, глядя ему прямо в глаза, — Вы ведь с ним сотрудничаете, лет десять, если я не ошибаюсь?
Павленко выдержал пронзительный взгляд и с улыбкой произнес:
— Ты точно бредишь. У врача давно был?
— Мне не нужен врач, — ответил Виктор, скрестив руки на груди, — Все четверо задержанных вчера чеченцев, имеют грузинские паспорта моряков и все они были списаны с теплохода «Беркен». Если помнишь, мы направляли вам запрос в отношении них. Именно ты дал на него ответ, что все они покинули Украину через аэропорт, но, как видишь, все они оказались здесь.
— Это все ерунда, в свое время на меня отписал ваш запрос командир, но мне было лень с ним копаться, поэтому я ответил вам, как говорится, от балды, — засмеялся он.
— А вот твой Петрович, сегодня совсем не от балды, дал показания, что именно ты просил его отправить этих лиц на «Беркен».
Павленко смотрел на Рыбакова не моргающим взглядом и не выражая никаих эмоций.
— Глупости, этот старый маразматик мстит мне, таким образом, за то, что я не смог ему продлить квоту на вылов рыбы, — твердо ответил он..
— А как насчет твоего подчиненного, который просил в пункте пропуска оформить им миграционные карточки на реальные паспорта? — продолжал атаковать вопросами Рыбаков.
— А это вы у него и спросите, — ехидно улыбнулся подполковник.
Особисты молча переглянулись между собой… Станислав понял этот взгляд по-своему.
— Я же говорю Вам, что все это глупости, — засмеялся он, — Одни только домыслы и ничего больше.
Павленко плюхнулся на диван и удовлетворенно прикрыл глаза. Затем, не скрывая издевки, спросил:
— А хотите, я своего офицера за это накажу, чтоб другим не повадно было, — он оживленно стал жестикулировать руками и продолжил, — А что? Хорошая мысль. И я продемонстрирую воспитательную работу в отделе, и вы себе профилактическое мероприятие на учет поставите?
Он довольно посмотрел на незваных гостей и потянулся к бутылке.
— Я думаю, ты не успеешь его наказать? — впервые подал голос Нарышкин. Он бросил взгляд на вешалку и, увидев там фуражку, схватил ее и резким движением оторвал подкладку.
— Ты что с ума сошел? — заорал Павленко, вскакивая с места — Ты знаешь, сколько она стоит? Я ее на заказ в Киеве шил.
Нарышкин демонстративно вытащил из фуражки микрофон и, показав его Павленко, сказал, — Боюсь, что и фуражка тебе уже не понадобится.
— Ах ты, сука, — бросился Павленко на сидящего напротив Рыбакова. Виктор резким толчком в грудь вернул его на прежнее место. Тяжело дыша он, как зверь, посмотрел на особистов и тихо прошипел:
—
— Ты не ответил на мой вопрос, — вновь заговорил Рыбаков, — Может скажешь, за сколько тебя купили?
Павленко молчал, его глаза бегали, он старался адекватно оценить ситуацию, но выпитый алкоголь мешать ему собраться с мыслями.
— Магнитофонная запись и показания одного свидетеля, это еще не доказательство. Максимум, что мне светит — это снижение в должности или звании. Поэтому реально у вас на меня ничего нет.
— Ну, положим, запись санкционирована судом, и это уже доказательство, а свидетелей будет больше. Еще не известно, что расскажет водитель. Не исключено, что твой офицер выполнял твою просьбу. И есть еще один, очень важный свидетель, а возможно и соучастник.
— Это кого же вы хотите еще мне приплести? — вызывающим тоном спросил Павленко.
Рыбаков вопросительно посмотрел на Нарышкина. Тот молча кивнул головой, в знак одобрения.
— Посмотрим, что нам расскажет Алина о ваших отношениях, — выложил самый серьезный козырь Виктор.
Глаза Павленко моментально стали стеклянными, он обмяк и, закрыв лицо руками, произнес:
— Ее не привлекайте в это дело.
— Ну, как не привлекать, — вновь вмешался в разговор Нарышкин, — Это ж ты ее познакомил с Челиком Акбулутом, а потом использовал как связную. Я думаю, она много сможет рассказать о ваших делах.
— Я прошу вас, ее не трогать, — настойчиво повторил Павленко, — все, что вы хотите узнать, я вам сам расскажу.
— Слава, с каких это пор, ты стал таким благородным? — усмехнулся Рыбаков.
— Вам этого не понять, — пробубнил он и, взглянув на каждого из присутствующих, добавил, — Поймите, она воспитывает моего сына, и я не могу позволить, чтоб из-за меня он рос в детском доме.
— А разве это не сын Акбулута, — удивился Нарышкин.
— Это он так считает, а на самом деле он мой. Просто, когда она забеременела. Я только что вернулся к прежней жене. А в это время Акбулут влюбился в Алину, как мальчишка. Вот мы и решили, что так будет лучше для нас обоих и для мальчика. У Челика детей не было, поэтому на этого ребенка он денег не жалел. Тем более, что после перевода в Киев, я и не мог им помогать материально. Все было хорошо, нас обоих устраивало такое положение дел, но однажды Алина с сыном приехали ко мне в Киев без предупреждения. Хотели сделать мне сюрприз. Вот и сделали. Она не знала, что в это время ко мне приехала жена. — Он тяжело вздохнул и продолжил. — Корче, они встретились. В итоге, жена ушла окончательно, а я, зная, что Алина периодически спала с Акбулутом, не смог воспринимать ее, как будущую жену. А что касается Акбулута, то он меня подцепил на взятке еще при Союзе. Дал деньги, записал момент передачи на видео, а потом шантажировал этим. Сначала я сообщал ему фамилии турков, которые попали в поле зрения КГБ. Благо эту информацию я мог легко получать через наши учетные структуры и действующих коллег. Теперь, стал помогать перевозить чеченцев. Они в зимнее время стараются перебираться к нам. Их свободно лечат в наших крымских санаториях, это гораздо дешевле и безопаснее, а самое главное — в Украине их никто не ищет.