Кай из рода красных драконов 4
Шрифт:
— Мне нужен Куш! — громко сказал я. — Охотник из рода волка. Я принёс ему привет от Кая. Но на оговорённом месте аила я не нашёл.
Над ухом шумно выдохнули.
— А мы-то думаем: кто тут кругами ходит? — раздался довольно молодой голос. — Проходи и садись, мясо уже сварилось. Хорошо тебе?
Я, разумеется, тут же прошёл к очагу и плюхнулся на войлочную кошму. Есть не хотелось, но говорить лучше за едой.
Тут же выяснилось, что Куша в городе сейчас нет, но скоро ждали одного из его братьев.
Я коротко изложил, что нужно сказать Кушу, а чего жду от самих охотников.
Наблюдать за подходами к Белой горе было непросто, но охотники обещали полазить по окрестным горам и выбрать там хорошие места для дозора. А заодно устроить на подходах к Белой горе схроны с оружием, дровами и сушёным мясом.
Ради этого всего мне пришлось поесть немного зайчатины. Хорошо, что брюхо у Незура было вместительней моего. Иначе никак — ведь за едой мы обсудили и дела, и последние городские новости.
Разговоры о том, что родовичи не сдались и замышляют вышвырнуть терия Вердена из долины, расползлись уже не только по городу, но и по соседним деревням.
Слышали в округе и про могучего воина, который так бесстрашен, что даже не скрывает своего имени — Гэсар.
Воин этот огромного роста, в каждой руке у него по мечу. И он уже зарубил дюжину демонов Эрлика. Теперь даже сам нижний бог струсит и не придёт на помощь терию Вердену — такой страшный этот Гэсар.
Я лениво жевал зайчатину, пряча улыбку. Гэсар в моём лице был подростком, едва достигшим возраста, когда становятся воинами. Но разубеждать охотников я не стал — пусть говорят.
От еды я расслабился и осоловел, но спать пока было нельзя. К нам всю ночь подходили «гости».
Информация по Белой горе расползалась по городу прямо на глазах. Теперь, если появятся какие-то слухи о волчатах, молоке и новом «сонном» оружии — в лагерь сообщат тут же, дымом. О характере дымового сигнала я тоже договорился.
А не появятся слухи — ещё лучше. Значит, прав дедушка Тин, и терий Верден завоевал только подходы к горе.
Толку от этого — хрен да маленько. Так что ещё поглядим, кто кого!
Я провёл в аиле остаток ночи, даже подремал немного. А за час до рассвета засобирался на рынок.
У меня оставался ещё один горшок яда, остальные забрал Сакал. Монет от него я не взял, только бусы спрятал в поясной мешок.
Сакал пообещал, что сам привезёт мне ячмень и деньги прямо в лагерь, снарядив небольшой караван. Так ему показалось безопасней.
На рыночной площади, несмотря на утреннюю серость, уже толпился народ — и местные, и вайгальцы. Только караванщиков пока не было видно. Может быть, Сакал, понимая, что я могу устроить на рынке драку, если торговля пойдёт нечестно, попридержал своих?
Мы с волком расчистили себе местечко рядом с охотниками, продававшими медвежью желчь, панты и квашеную рыбу.
С ядом я оказался один и начал бессовестно рекламировать свой горшок.
— Ядовитый дар ютпы! Сильнее не бывает! От одного вида глаза заворачиваются вовнутрь! Подходит для любого колдунского зелья!
Мне казалось, что рекламирую я весело, но охотники стали от меня отселяться со своим вонючим товаром. Ну и ладно, мне же легче дышать.
Зато на крики пожаловало сразу два колдуна: толстый и тощий. Вот интересно, отчего они вес набирают?
Я пока не видел ни одного толстого охотника. А наш Шонк, похоже, страдал какой-то хитрой болезнью: у него и ноги были ненормально кривыми, и вся фигура какая-то странная.
А вот колдуняка оказался здоровее здорового. Просто разъелся до безобразия — толстомордый, сытый. Надо бы узнать, на каких харчах? Шасти подкормить и мальчишек.
— А это точно яд? — наседал тощий, наклоняясь пониже и пытаясь сунуть нос прямо в стоящий на земле горшок.
— Не нравится — не бери! — отпихивал я его.
Останется без носа — я же и буду виноват.
Но колдун всё наседал, оттирая меня от горшка и требуя какой-то особенной магической проверки.
Рядом крутились его слуги — хитрые такие морды! Похоже — он просто хотел отвлечь меня и спереть мой горшок!
Мавик не удержался — рыкнул на тощего колдуна, когда тот стал не на шутку теснить меня.
Сила челюстей у волка такая, что нос он может и нечаянно откусить. И тощий колдун отскочил и сразу потерял к горшку интерес. Понял, зараза, что отобрать не выйдет?
А вот толстый — всё ещё чинно стоял рядом и делал вид, что он-то честный покупатель.
Когда тощий смылся, толстый сходу предложил двадцать пять монет. Для начала — не так уж и плохо.
Я предложил пятьдесят — и пошло поехало. Я любил торговаться — он тоже.
Колдун махал руками, уходил, плевался, возвращался снова.
Сторговались мы на тридцати трёх монетах. Я был сильно ограничен во времени и в конце концов уступил.
Медленно и тщательно пересчитал монеты — это были именно монеты, что в ходу у караванщиков. Собственные деньги — неровные серебряные кружки с печатями, называемые деньга, — колдуны отчего-то не жаловали.
Толстый колдун, кряхтя, поднял тяжёлый горшок, стал озираться. При нём имелся помощник, но он сам же и услал его с поручением.
Помощник далеко не ушёл — стал сговариваться с какими-то угрюмыми типами. Ну да, и тридцать монет — очень хорошие деньги.
Тут взрослого воина можно монет за двадцать продать. Сотню за выкуп Куша колдун требовал как раз потому, что это — просто немыслимые деньги.
Я решил, что меня, как и Незура несколькими днями раньше, решили споить и обобрать. Вот только мой крылатый волк, Мавик, сильно смущал эту гоп-компанию.