Кайл Соллей
Шрифт:
Если подумать, эти обманчиво благообразные морды – мне никто. Мы выпивали за знакомство один вечер и теперь мне переться в резиденцию Бюжей, зачем-то их просить. Нордов не любят из-за тех бед, что они уже причиняют. Разбойники, пираты, убийцы, грабители и насильники. И кому в голову придёт разрешить им жить на своей земле?
– А вы, то есть этот ваш Кубба – это сколько народа?
Они переглянулись. Ответил Тур.
– Ну, нас примерно пять сотен. Тех, кто может держать меч. Начиная от мальцов и до ещё крепких стариков. И женщины от молодых, до не сильно старых. У нас людей считают так. Голос и мнение имеет только тот, кто способен держать меч в бою при набеге или защите
Я поперхнулся хлебом, Снорре постучал по спине, проталкивая кусок.
* * *
– Да знаю я про этих твоих бродяг, – нахмурилась Ангелина.
– Думаешь, мои советники даром свою монету получают? И доносчик из гильдии воров тоже писал. Эка невидаль – норды ищут дом.
Она подлила мне вина и, хотя её ответ был понятен с первых слов по одному только тону, продолжила.
– Давай я тебе расскажу. Про местных, славных подданных Бюжей. Люд тут – басконцы или эускотарцы. Язык у них свой - аквитанс, хотя и на всеобщем говорят. Когда-то, в стародавние времена, они владели землями на сотни лиг южнее и севернее. Говорят, что эти земли им даровали сами боги до начала времён. Всё вокруг были под их вождями. Сядь на коня и скачи, пока он не падёт, ты не проедешь и десятой части. Великая земля, огромная страна. Гордость и слава.
Но пришли древние. Вызвали на большую битву и так дали по мозгам, что басконцев резко стало мало. Их самих и принадлежащей им земли. Потом Карл Великий ходил войной туда-сюда. Люд понабежал из разных земель, стали говорить на всеобщем. Потом мавры раздавали чертей франкскому герцогу Эду. Мало это земле не показалось. Басконцы теперь живут тут и в горных долинах. Хотя и проиграли свои войны сотни лет назад, всё так же вспыльчивые и жестокие. Гордость и слава предков живет в них. Палец в рот не клади. Это тебе не покорные вилланы-северяне. Чуть что за нож хватаются. Буквально. Готовы к войне, готовы умереть.
И знаешь, что делают Бюжи? Они не обижают своих басконцев. Тут приходят семьи со всех сторон света, есть мавры, евреи, германцы и Бог весть кто. И этот салат с огурцами и рыбой спокоен, потому что мы его не трогаем. Не вводим новые налоги, новые порядки. Да, купцов гоняем, бывает. Но люд живет и знает, что его дети будут так же спокойно жить. И потому не обращает свой гнев на соседа-испанца. Потому что гнев его спит.
И по четыре раза в год и даже чаще мы пишем письма королю и герцогу, хотя Бюжи и сами вроде герцогов. И в каждом письме мы жалуемся на лень своих подданных и болезни Бюжей. Каждый следующий правитель земли обрастает в наших письмах хворями и травмами. И это не просто так. Наш негласный девиз – «Бюжи не ходят на войну». Когда начинается очередная заварушка, а она, знаешь ли, постоянно начинается, мы шлем зерно и сушеную рыбу, немного коней и отличную сталь, мы шлем три десятка наемников чтоб доставить это всё и извинения, что Бюжи не выставят от себя рыцарей. Хотя молодежь во все времена любила повоевать, и даже некоторые родные кости белеют в сарацинской пустыне во славу Святого Престола.
И уж тем более, Бюжи не тащат войну домой. Не меняют свою землю, не строят стен и не точат копий. И в наш тихий залив не приплывут норды, разве только чтобы все басконцы, испанцы, франки, халлы, мавры и греки не поднялись на бой под руководством Бюжа Лео Златовласого и не отравили проклятых северян обратно к их мертвым богам.
Кто такие норды? Рассказать? Они одного своего прозвали «детолюб». На смех подняли. Но не за то, что он извращенное соитие практиковал, о нет! Они, когда
Никаких богомерзких нордов в моей земле не будет. Ну, может, когда какой рыбак, кузнец или плотник поселится, но лишь затем, чтоб жил по здешним законам и дети его и внуки забыли о северной свирепости. Понятно я излагаю?
Я устало кивнул. От сложности взаимоотношений чужих мне народов, эха истории благородных семейств, религий и вождей разболелась голова.
– Баста. Всё. Мой старший, Гильом - хочет с тобой познакомится. Он в саду. Допивай бокал и пойдем.
* * *
Полушаг влево и ловкий быстрый удар Гильома рассек пустоту. На мгновение его исказила тень гнева. Вероятно, парень считал себя ловким фехтовальщиком. Так, возможно, и было. Всего мгновение - достоинство, легкая усмешка и гордость вернулись на лицо молодого Бюжа.
Из-за подстриженных кустов за мной приглядывал Снорре. Судя по звукам, что-то выпросил на кухне и жевал.
Гильом Жако Де Бюж, мой ровесник и будущий наследник земель вернулся с гор, сославшись на усталость, утомившись беготней по горным кручам за лохматыми недружелюбными горными козлами – предметом охоты. Жесткую вонючую козлятину он не любил, хотя и не перечил отцу и прочим родственникам, воспользовался случаем и ретировался. В своей доме, обнаружил меня, завтракающего с матушкой Ангелиной и пожелал попрактиковаться в фехтовании.
Новый противник, северянин. Он думал, что я буду силен, но неуклюж. После тяжелого разговора на сложные темы настроения развлекаться не было, я вяло отмахивался и почти не контратаковал, тем не менее оставаясь недосягаем для тренировочного меча противника, чем доводил до бешенства Гильома. Внезапно он решил, что моя мрачность – его вина, сбросил маску надменности и попытался меня разговорить.
Он оказался неплохой парень, пятнадцати лет от роду, пылкий, влюбчивый, знающий наизусть множество стихов, так же как мать и отец – златовласый, что среди темноволосых басконцев считалось божественно красивым, довольно грамотный и любящий верховую езду.
В обмен на несколько, как ему показалось, северянских приёмчиков пригласил осмотреть страну Бюжей верхом.
– Нет, вот так. Отбиваешь простой удар клинком и сразу же разворот корпусом. Вся сила, весь вес щитом об щит противника. Только чуть раскрываешься и бьешь ребром. Не бойся, щит большой, не промажешь. И он же защищает тебя от вражеского клинка, кроме удара снизу.
Когда я показал ему технику, он упал. Расхохотался, вскочил и теперь уже я стоически принял такой же удар в верхнюю часть щита, получил по лицу, так что слегка треснула губа.
– Здорово. Грубо, по-северянски, но здорово. У нас так никто не умеет. Я пока ещё не лучший клинок в наших местах, но тренируюсь. Длинными руками и ловкостью одолеваю почти всех. Возьмем с собой в поездку воды или вина?
Мы взяли и того и другого, а также мяса, хлеба и ароматного сыра, нагрузили этим домашнего слугу Жиля и Снорре. Так и тронулись на лошадках. Вчетвером. Мы впереди, норд с бюжевским толстым слугой Тоту – следом.
Петляли дорогами, Гильом не подвергал меня допросу, как его мать, зато был отличным рассказчиком. Дороги, дома, семейства, которые в этих домах жили. Он знал всех и обо всём с удовольствием и озорно рассказывал.