Кайл Соллей

– Бой удачный! Что притих, десантник?

Мой командир, сержант второго класса Эта Ха-Ашт был погружен в медкапсулу, откуда торчало только его довольное лицо.

Мой командир умирал.

Четвертая армия комплектуется в основном из биоморфов, конструкторов и кибернизированных разумных. В отличие от «честных» наемников с варварских планет второй армии. Не то чтобы Совет Архонтов Зевенн любил экзотику и разнообразие само по себе, просто в ход шло всё. Всё что способно

убивать, разрушать, захватывать, обороняться, причинять ущерб, победить. Нас в войсках именовали «мертвая пехота». Это и положительная оценка и отрицательная и толстый намек, что мы не настоящие.

Говорят, Военный архонт сказал, что война это точный расчёт, потоптанный случайностью и импровизацией.

Плевать. Всё не имеет значения. Есть только черный холод космоса, стремительный бросок и вспышка боя. Если дойдешь до него.

В начале боя четырнадцать штурмовых бортов рванулись сквозь разгневанный от плотного огня космос к вражескому крейсеру Ванне Бахтал. Тринадцать из них были отогнаны или сгорели в огне крейсерской ПВО. Только одна – наша, вцепилась в брюхо гиганта, как злой паразит. Как вирус.

Удача – богиня солдат. Мы ворвались на крейсер. Ревел рвущийся металл, с треском горели переборки, солидными каплями били индукционные мортиры, звенели излучатели, им вторили пульсары дронов. Восхитительная музыка войны. Экипаж тысяча шестьсот кассийцев. Умная техника. Нас - двенадцать под командованием злого азартного Ха-Ашта.

У них не было шансов. У нас тоже.

Мы дрались. Брали пленного, скарабей копировал его в одного из десантников. Точная копия клеточных структур и филигранное копирование сознания. Все доступы, пароли, биометрика, знания и умения украдены за долгие несколько мгновений. Мы буквально превращались в своих врагов, только в десятки раз быстрее и сильнее.

Превращенный десантник брал под управление боевые машины. Саботировал системы корабля. Мы сеяли хаос. Вели бой. Быстро и безжалостно прорывались к паникующему капитанскому мостику. Корабль пылал.

Конечно, это был самоубийственный отвлекающий маневр. Номер два и номер одиннадцать в оригинальной форме главного аварийного техника и офицера охранения проложили себе дорогу по трупам к энергоядру и раскочегарили его, чтобы банально превратить крейсер в небольшую сверхновую звезду.

Два и одиннадцать и сейчас там. До последнего следят за показателями. Они счастливы.

А я нет. Мой командир умирал. Ранен на отходе к борту. Враг прожёг живот сержанта насквозь, проделав дыру, сквозь которую можно было увидеть самодовольное лицо сделавшего это по случайности корабельного бойца охранения.

Я – номер четвертый.

Бросил превращать туннели судна в ледяной ад, нещадно манипулирую глобальной системой контроля температуры и давления. Снялся со своей позиции и дотащил сержанта до борта.

А того бойца убил, буквально оторвав его улыбающуюся голову.

Борт уходил,

киберпилот отчаянно закладывал рваные виражи, чтобы сбить с толку ПВО, хотя это и не имело особого значения. Мы победили в своей маленькой войне и ждали секунды, чтобы сама вселенная вспыхнула в ярости. Сожгла бы нас как пылинку или закинула сквозь порванное пространство-время куда пожелает.

Мой сержант смел и отважен. Его смелость побеждала страх, топила его как океан пожирает миллионный город. Он побеждал свою природу, смотрел в глаза инстинктам с гневом и гордостью воина. А я - нет. Десантник не знает храбрости, потому что в принципе не испытывает страха, не знает отчаянья и не цепляется за жизнь.

Киберпилот нарушил молчание.

– Справа по курсу, в поврежденном штурмовом борте есть один выживший. Союзник не на ходу. Операция по спасению невозможна, скоро…

Позади нас исчезло время. Мы ничего не видели и не слышали. Вопреки здравому смыслу взрыв не грохотал. Крики умирающих не резали эфир. Просто наступило ничего. Не было больше света и движения. Погасили звезды. Исчез горизонт. Исчезло всё. Прекратилось само понятие «быть». Длилась это небытие бесконечно долго.

Через короткую вечность гигантский пёс смерти выплюнул нас как надоевшую кость.

Вселенная появилась, или точнее, мы появились в ней, в какой-то другой её части.

* * *

– И где это мы? – подал голос Ха-Ашт.

Автоматика молчала. Я подумал, что она сдохла, дальше за рули садиться мне, однако через пару мгновений что-то пискнуло, в зловещей тишине раздался неоправданно бодрый голос киберпилота.

– Командир Ха-Ашт, ваш пилот восстановлен. Местонахождение не определено!

– Расстояние до центра галактики? – не унимался сержант.

– Судя по данным свечения, приблизительно восемь с половиной тысяч парсек.

– Система есть?

– Ближайшая звездная система не опознана. Время в пути - девяносто одни стандартные сутки хода.

– Наливай. Только погрузи меня в коматоз, а то папаша захворал.

Космос — это долго и скучно. Борт не предназначен для дальних полетов, но умная автоматика восприняла иносказательные команды, послушно рассчитала курс, разогналась и мы полетели как метко пущенная консервная банка. Только на досветовых скоростях. И трясло на разгоне, чуть не развалились.

Долгая черная ночь тишины.

На меня навалилось послевкусие боя. Радость и ярость выходили с каждым тяжким вздохом. Тело гудело. Колотило. Конечности отдавали жаром. Ощущение опустошенности, как будто ныряешь в плотное облако событий, выныриваешь, оказывается, что остался один рядом с умирающим сержантом, среди ритмично тикающих механизмов, в «трубе» борта. И никого рядом нет и меня самого как будто нет. Во рту привкус меди. Просто сижу, смотрю в никуда, и нет ни боли, ни грусти, ни веселья. Выдох.