Кайл Соллей

Кулабухов Тимофей

– Охрана вам зачем, кто нападет на вооруженную злую толпу нищих нордманнов?

Магнус скривился от слова «нищих», поджал губы и согласно кивнул, потом добавил:

– Припасы, воду, снасти, инструмент и частично команду, мы тоже сами можем выставить. Но всё равно это наших пеннингов на пятьсот ливров выйдет.

– Вы же подготовили дары для принимающего вас хозяина земли?

Норды неожиданно дружно и синхронно кивнули.

– Да, там на жирную сотню золотых ливров. Мы отдадим её достопочтенному Кайлу и его благородному отцу.

В раздражении хотел было предложить им засунуть эти сто ливров себе в задницы, предварительно разделив строго поровну. Но сдержался.

– Братцы-норды! Вы совсем ошалели? Не понимаете, что происходит?

Что должно случиться, чтобы до вас дошло моё отношение к ситуации? Не добрались до сути? Теперь желаю, чтобы было, как я решил. Собираюсь добыть эти деньги. Что уставились? Да, целый барон Кайл Соллей заплатит вам золото чтоб вы притащили свои отмороженные во льдах задницы, всех своих родственников, включая слепых стариков, горбунов, юродивых и чахоточных. Не крутите мне мозги, эта подарочная сотня уходит в спасение жителей Кубба. Клянусь селезёнкой Святого Понтифика!

Доедайте и пойдем. Дома ещё выпьете, поговорите. Я спать. Только тихо сидите, не как вчера. Мы завтра со Снорре попремся в Бордо на дней несколько. Вы пока думайте, где можно взять деньги. Идеи обсудите. Любые варианты, включая грабежи и разбой. Но без меня ничего не предпринимайте. Магнус, ты за старшего. И не забывайте общаться с Валентом, выпивку берите у него.

Глава 15. Аббат Михаэль

Отец Эктор, настоятель монастыря Святого Креста в Бордо, немолодой, тёртый священник, за глаза прозванный «лысый» несмотря на то, что был довольно лохмат, выглядел озадаченно. Серые, расплывшиеся от времени щеки, глубокие морщины, мутные глаза смотрели сквозь меня. Когда явился с пожеланием пару дней поучиться наукам у старика Никосия, он нисколько не удивился. Тактично узнав, сколько нужно пожертвовать монастырю, а нужно сущие гроши, я немедленно согласился. Потом стал хвалить познания старого монаха, особенно касательно греков, отчего настоятель скривился и закатил глаза сильно, будто в припадке. Вероятно, дед со своей Грецией сидел у всех в печёнках.

Потом я усилил нажим - мне требовалось хоть немного поучить грамоте Снорре. Задача не из легких. Для разных поручений мне не помешает способность норда кое-как читать. Настоятель удивился прихоти сеньора, но нашел для этих целей другого монаха, который учит грамоте городских детей.

Пожелал, в качестве жеста доброй воли приобрести настоятелю, тому другому монаху и старику Никосию новые церковные облачения – повседневные и праздничные, купить в монастырь вина, кстати, у другого монастыря, помочь в стройке, деньгами и руками, посчитав, что, хотя благородные сеньоры не марают руки черной работой, положить пару кирпичей в переустройство церкви Святого Креста, дело исключительно достойное.

От лавины моих «хотелок» отец Эктор впал в ступор. Как истинного служителя церкви – спасла молитва. Посмотрев куда-то вверх, негромко, но твердо прочитал на языке древних неизвестный мне псалом, священник пришел в себя, и стал потихоньку выбираться из трясины моих требований. За несколько минут я обогатился знаниями про нужного портного-мастера, бригадира каменщиков, о расценках на услуги разного года рабочих, и где их найти, имена торговцев и далее, далее. Он даже предложил мне келью, чтобы пожить на время интенсивной учебы, но я вежливо отказался.

На первый взгляд мои действия были хаотичны и глупы. Это не так. Вместе со Снорре мы развили бурную деятельность, перемещаясь по центру Бордо, наняли каких-то вонючих бродяг унести строительный мусор, кирпичнику заказали крупную партию его товара, с торговцем-монахом взялся препираться Снорре, приводя неожиданные религиозные аргументы, выбил огромную скидку и уговорил на время дать повозку, потому что вина были четыре бочонка и ещё ящик бутылей.

Всё это время мы ходили вокруг башни Карла. Не вызывая среди шумного торгового Бордо особого интереса. Я увидел эту башню со всех сторон, зашел поздороваться с Пьером, подарил три бутыли вина. Коллеги видели подарок, что определило его

судьбу. Когда уходил, они уже срезали темный упаковочный воск с горлышек. Зато осмотрел бюро стражи своими глазами.

Заказал монашеских одеяний разного вида и фасона. Пользуясь случаем, узнал, чем отличается облачение настоятеля, аббата, обычного святого отца - пастора и монаха.

В конце насыщенного дня, перебирая бумаги монастыря, пока монахи праздновали какой-то свой священный день (подозреваю что размеры его важности внезапно выросли под давлением свежеприобретенного вина) – нашел то, что мне вполне подошло.

Так, недавно, во время очередного вражеского рейда мавров в графстве Сердань, был разгромлен и сожжён местный городок, четыре деревушки и небольшое аббатство общин святого Августина. Называлось оно - аббатство святого то ли Яго, то ли Иакова. Монахи и местные жители разбежались, военные действия продолжились, отчего они разрозненными группами разбрелись по другим обителям. Их аббатом был некто отец Михаэль, немолодой, молчаливый, достойный грамотный человек, хотя и далекий от святости. Автор письма не знал, что произошло с ним и многими другими святыми братьями. К донесению приложено рекомендательное письмо одного из послушников, который и рассказал эту историю, с монастырской печатью и заверения, что он гостеприимно принят в монастырь другого ордена - Святого Креста в Бордо.

Депеша эта не была отправлена вот уже полгода какому-то там епископу. Разгильдяйство. Впрочем, я не стал её воровать, зато аккуратно перерисовал оттиск печати аббатства.

После, отловил того послушника и поговорил с глазу на глаз. Быть может, он испугался, или алкоголь с небольшой взяткой сделали своё дело, но я узнал много больше деталей, чем в официальном донесении.

Несколько дней беготни, утомительных уроков Никосия, злого взгляда Снорре, которого учили буквам, и не просто их читать, но ещё и писать. Дополнительные заказы портному, ещё вина (монахи пили как кони), ещё кирпич, нерадивые каменщики, жженая известь для римского цемента, купить пергамента, чернил и всякой мелочёвки. Суета позволила мне беспрепятственно делать все нужные приготовления. Торговцы и монахи считали меня за северянского простачка, просаживающего деньги на ерунду. Зато, от глупца никто не ожидает злого умысла.

Вечером, сидя за низеньким столиком в гостевом доме Доброй Бранки, запивая прохладным молоком кусок свежайшего пирога, с восьмой попытки я изготовил то, что мне было нужно. Печать.

В современном мире почти нет документов. Нет чипов, галосхем, паспортов или квазальных идентификаторов. То есть человек мог назваться любым именем и не совсем понятно, как это проверить?

Но люди верили своему глазу. Никто и не спрашивал, по одной только одежде и манере поведения сразу было понятно, что за птица перед тобой. Сеньор, нищий крестьянин или судебный писарь. Бюрократизированные структуры вроде церкви – вели переписку. Как можно понять, что в ваш монастырь прибыл какой-то священник? Он давал верительную грамоту, скрепленную печатью. Кстати, оттиск сравнить не с чем. Но люди верили в ровные изгибы печати на сургуче крепче, чем в непорочное зачатие и злые намерения ведьм. А наличие печати в руках – верный признак власти и высокого положения. Иные вельможи так и назывались – «владеющий печатью».

Одежда, печать и история отца Михаэля – часть моего плана. А также то, что таких вестей с Пиренейского полуострова приходили десятки за лето. Кто-то умирал, кто-то выживал. Юго-запад Европы сотни лет был бурлящим котлом человеческих судеб.

Изготовление печати – вытачивание её вручную из медной болванки, скорее ювелирное мастерство, чем кузнечное, но оказалось довольно простым. Инструменты, как и заготовки, купил, даже с золотых дел мастером говорил. Сложнее было «попасть» в оригинал, хотя я и не бился над точностью. Испорченные заготовки были безжалостно разбиты, обломки собраны в мешок, откуда высыпаны на дно Гаронны в стороне от города во время пробного заплыва на старенькой лодке.