Кайсе
Шрифт:
Нанги снова поразила удивительная тишина дома, защита от внешнего мира, которую создавали его стены. Он задумывался о том, мог ли Оками быть здесь, но надеялся, что его нет. Враги могли ожидать появления здесь Оками, и Нанги не мог избавиться от мысли, что Кисоко находится в опасности. Он успокаивал себя тем, что она всегда была в стороне от мира, в котором жил и действовал ее брат, и не видел основательных причин, почему бы теперь их отношения стали другими.
Постепенно он начал чувствовать внутри себя боль, как если бы где-то порвалась мышца
— Мое любопытство свело нас снова вместе, — сказал он, когда они вернулись в фойе. — Я считаю, что это не случайно.
Кисоко повернула к нему свое задумчивое лицо.
— Ты живешь все еще в том же доме?
— Да.
— Я помню сад позади дома. Ты еще находишь удовольствие в подрезании своего клена шишигашира?
— Боюсь, что это моя постоянная страсть. — Ее сверкающие глаза поймали его взгляд.
— Здесь есть один клен, который я посадила пять лет тому назад. Он отчаянно нуждается в твоем внимании.
— Извините, но его здесь нет.
— Где он тогда?
— Извините, пожалуйста, кто, вы сказали, звонит?
— Кроукер. Лью Кроукер. Звонит из Соединенных Штатов и спрашивает Николаса Линнера.
Тишина. Затем формальный голос, с металлическим призвуком от электроники и расстояния, произнес:
— Можете вы оставить послание для Линнера-сан?
— Мне нужно поговорить с ним сейчас, черт побери! Это важно!
— Я могу принять ваше послание, пожалуйста. Кроукер прижал кончики пальцев ко лбу. Он дал себе обещание, что не будет выходить из себя. Но эти проклятые японцы и их символическая формалистика может взбесить любого, кто хочет сделать что-либо сразу.
— Мне нужно, — проговорил он медленно и отчетливо, — поговорить с кем-либо, кто может помочь мне.
— Минутку, пожалуйста.
Он разглядывал экземпляр вчерашней «Вашингтон пост», который нашел перед дверью, с фотографией Харли Гаунта на первой странице. Покойный Харли Гаунт. Бедный подонок. Кроукер никогда не встречался с этим человеком, но вспоминал о той нежности, с которой отзывался о нем Николас.
Он посмотрел на свои часы. Какое сейчас там время? Начало четвертого пополудни.
— Да? Мистер Кроукер, могу ли я помочь вам?
— Я искренне надеюсь на это, — заявил Кроукер. — Я друг Николаса Линнера. Можете вы сказать мне, где он? Мне надо поговорить с ним. Это срочно.
— Боюсь, что это невозможно.
— А кто вы?
— Меня зовут Сэйко Ито. Я — помощница Линнера-сан.
— И вы не можете соединить меня с ним? Вы знаете, кто я?
— Да, мистер Кроукер, я знаю. — Наступила пауза. — Дело в том, что никто не знает, где он находится в данный момент. Мы все очень обеспокоены.
Кроукер промолвил с легким вздохом:
— Боже! А что Нанги? Могу я поговорить
— Боюсь, что Нанги-сан проводит заседание. Он отдал строгий приказ, чтобы его не беспокоили. Могу я узнать номер вашего телефона, чтобы...
— Не беспокойтесь, — отпарировал Кроукер. Он взглянул вверх. Маргарита стояла у гостиничного окна, ее тело покрывали полоски тени от жалюзи и проникающего через них уличного света натриевых фонарей. Комната была наполнена расширяющимися пучками света, подобными лунным дорожкам на воде. — Передайте, пожалуйста, для Нанги следующее послание. Скажите ему, что Лью Кроукер находится на пути в Токио. Я буду завтра в четыре часа дня и хотел бы встретиться с ним, как только смогу выбраться из Нарита. Вы меня поняли?
— Простите?
Кроукер помассировал лоб.
— Просто скажите ему, хорошо?
— Да. Я передам Нанги-сан это сообщение, как только заседание...
Но Кроукер уже повесил трубку. Он поднялся, подошел к Маргарите. От его прикосновения она вздрогнула.
— Я чувствую его, — сказала она пронзительным шепотом, — как если бы он был вместе с нами в комнате. — Она повернула к нему голову, так что свет уличных фонарей отразился в ее глазах. — Нет, нет! Обними меня. Крепче. Я не знаю, холодно мне или жарко. — Она положила голову ему на плечо. — Он внутри меня, Лью, и есть только один путь от него избавиться.
Проехало такси, шурша шинами. Парочка завернула за угол; поеживаясь, они быстро спрятались от ветра в подъезде гостиницы под ними. Полицейская машина медленно проехала мимо. Ее красные огни ярко вспыхивали, но сирены были выключены. Частички пыли, висевшие в воздухе, вспыхивали ярко-красным светом, затем исчезали.
— Я должна снова увидеться с ним.
Из решеток на тротуаре поднимались платаны, их подрезанные ветви были голые, как гвозди. Они навевали воспоминания о давно прошедшем лете. Он смотрел на них со страхом, ожидая того, что она намеревалась ему сказать.
— Я собираюсь согласиться с планом Лиллехаммера. Я сама предложу ему. Мы станем приманкой и охранником, ты и я.
Кроукер почувствовал, как слегка задрожали его руки.
— Я хотел бы, чтобы ты передумала.
— О, Лью, что это даст? То, что произошло, уже нельзя изменить. Какой бы ни была связь между Робертом и мной, она не может быть разрушена никаким другим способом.
— Он будет знать, что ты придешь, — сказал он. — Фэйс также так считает. Я не могу представить себе, что произойдет, когда он снова увидит тебя.
— Ты убьешь его.
— Я должен захватить его.
Он чувствовал, как она качала головой.
— Нет, ты убьешь его. Или он убьет тебя. — Она повернулась в его руках и посмотрела на него. — Существуют только эти две возможности.
Он пристально смотрел на нее, пытаясь прочитать ее мысли.
— Жизнь намного сложнее.
— Не эта. Не его!
Он принял это ее суждение так же, как принял ее странное сочетание любви и ненависти к До Дуку.