Казаки на Кавказском фронте 1914–1917
Шрифт:
— Видишь, наш старик хитрый, — начал он.
Своего командира полка полковника Кравченко офицеры-таманцы за глаза называли «старик». Высокий, сухой, с черной козлиной бородой в сединах, спокойный в движениях, он действительно походил на старика, хотя ему и было лет под 60. Но они уважали своего «старика» и побаивались, как умного и строгого отца, который, если надо, «рознэсэ усых», то есть «выцукает» каждого, несмотря на его чин и положение в полку.
В термин «хитрый» Лопатин вкладывал совсем иной смысл, а именно: умный, осторожный, рассудительный.
Дальше Лопатин продолжал:
— Наша пехота не смогла сбить турок, и полку приказано конной атакой
И представь, «старик» был прав: турки сосредоточили весь огонь на головной сотне, и она, видя, как за ней следует весь полк наметом, ринулась вперед во весь опор и дошла до шашечного удара… а полк, перейдя в широкий намет, окончательно сломал турок, раздавил их, — закончил он и улыбнулся.
Эта конная атака 1-го Таманского полка на пехоту турок 24 июня 1916 года была исключительно доблестная. В таком месте, где по мирному времени никогда и никому бы не пришло в голову сделать даже и сотенное учение, не говоря уже о полковом. И когда приближался наш полк к этому месту — то вдали, может быть, в версте от нас, 1-й Таманский полк густой массой своих коней делал какие-то перестроения, видимо, только что собравшийся после атаки, в которой конница всегда бывает разрозненна. Мы искренне любовались нашими дорогими однобригадниками, переживавшими сладость конной атаки, и в душе гордились этим, словно это касалось и нас.
На войне у хороших офицеров зависти к соседу нет, а скорей дружеское сочувствие и радость за успех воинского дела. Что касается воинской чести, то это чувство должно быть еще сильнее, так как люди шли на смерть.
В нашем полку это чувство в особенности было сильно.
По статуту сотник Бабаев единогласным постановлением Георгиевской думы был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени, а его младший офицер прапорщик Булах Онуфрий — Георгиевским оружием, не имея и одного офицерского ордена до этого. Щедро были награждены Георгиевскими крестами казаки и урядники 5-й сотни.
5-я сотня не забыла своего умного и храброго командира и преподнесла ему в подарок и сам орден. По золотому ободку этого благородного эмалированного белого крестика было выгравировано: «Герою командиру — от 5-й сотни».
Сотник Василий Бабаев — казак станицы Усть-Лабинской. В 1908 году окончил трехгодичный курс Оренбургского казачьего юнкерского училища и молодым хорунжим вышел в 1-й Таманский генерала Бескровного полк. На войну вышел старым сотником.
Конная атака Мемахатуна 1-м Кавказским полком
28 июня 1916 года 39-я пехотная дивизия вновь втянулась в жаркий бой с турками. Нашему 1-му Кавказскому полку приказано быть готовым и сосредоточиться в непосредственной близости к ней.
Полк, по каменистой и узкой проселочной дороге дойдя до резерва левофлангового 154-го Дербентского пехотного полка, спешился и оставался на дороге в своей походной колонне по три.
Бой
— Полк сади-ись! — громко прорезал он тишину строя.
— Наметом за мно-ой! — продолжил он и, пока слова его команды дошли до слуха тех, кому они даны, он с места в намет бросился вперед по дороге.
Заскрежетали многочисленные каменья под копытами 800 коней полка. Пронесся эхом гул движения быстро несущейся конницы, и пехотный резерв, бросившись в сторону от дороги, только удивленно смотрел на нас, спрашивая глазами: куда и почему несутся казаки?
Теперь впереди Мистулова не было никого не только из наших войск, но и не было даже и головных полковых дозоров. Он скакал впереди своего полка, охваченный экзальтацией конной атаки, совершенно не оглядываясь назад на свой полк, который не только по букве воинского устава, но и по глубокой любви и вере в своего храброго командира неотступно шел и должен идти за ним.
Во главе 12 ординарцев от сотен я следовал почти «на хвост» за доблестным своим командиром, увлеченный и им лично, и сладостью конной атаки, и несокрушимой верой в мощь нашего полка.
Турецкая пехота, увидев эту конную массу, несущуюся во весь опор, открыла весь свой огонь по казакам, который бил нас во фланг слева, с юга.
В своей безумной и бешеной скачке полк вышел на шоссейную дорогу Эрзерум — Мемахатун и устремился к городу.
Город Мемахатун… Это не городок и даже не село в русском понятии. Это был маленький хуторок, раскинутый в небольшой котловине, окаймленной с трех сторон горными возвышенностями. Четвертая сторона, южная, на нет сходила к горной речке, теперь почти высохшей. Ширина этого городка в поперечнике — не более полуверсты. В нем — небольшие, дикого камня постройки без определенных улиц. Невысокая мечеть. Кругом ни деревца, ни кустика. И только большое, длинное и высокое двухэтажное здание военного интендантства как бы говорило постороннему глазу, что это есть город и военно-административный центр.
Городок лежит к северу от шоссе. К югу, параллельно речке, круто поднимается кряж гор, занятый турками.
Напротив городка этот кряж «выдавил» из себя два острых конусообразных шпица. Они так красочны своим однообразием форм и так доминируют над местностью, что не обратить на них внимание нельзя. Может, оттого город и получил свое название — Мемахатун (Женская грудь).
Голова колонны полка под жесточайшим огнем турок с высоких кряжей, с юга, бешено ворвалась в городок и, не встретив никакого огня с фронта, не останавливаясь, устремилась по шоссе вперед. Огонь турок с гор над нашими головами рвал стены и крыши построек.
Проскочили город, и вот тут-то турки нас и ждали, словно куропаток на перелете…
Пули буквально рвали воздух. Чувствовалось, что, попади пуля в голову — она снесет ее с плеч полностью. Было страшно от беспомощности и от неизвестности — куда мы скачем?!
Шоссе, обходя последний загиб отрога, знакомый мне по 1-й Мемахатунской операции, должно приблизить нас к туркам.
Ну, думаю, вот из-за него турки сейчас же хватят нас в упор! Только бы его проскочить, а там открывается широчайшая долина реки Кара-су, где конному казачьему полку будет где развернуться!