Казан, мангал и другие мужские удовольствия

Ханкишиев Сталик

Запахи от «Финмаркета», сочетающие в себе и благоухания самых неожиданных и изысканных даров моря, и тошнотворную вонь, знакомую до боли еще со времен наших советских гастрономов и «Океанов», плавно переходили в упоительные ароматы, которые доносились из множества магазинчиков, где торговали специями, чаем и кофе. А отдушки от «Проктор-энд-Гэмбл» неспешно перетекали в прохладные струи чарующих запахов из магазинов, где были выставлены роскошные творения парижских парфюмеров.

Но над всем этим, поверх звуков клаксонов и выкриков уличных торговцев, перебивая удушливые

выхлопы от автомобилей, ворочающихся на месте в узеньких улочках, распространялся один, ни с чем не сравнимый ЗАПАХ. И его сопровождал звон, знакомый мне с детства: звон казана, о край которого стряхивают шумовку.

Однако ж кухни, из которых исходили такие родные звуки и тот сводящий с ума ЗАПАХ, либо располагались, по-видимому, где-то на верхних этажах, либо выходили своими окнами внутрь дворов и двориков, куда непозволительно заглядывать постороннему мужчине. Поэтому узнать, что же именно там издавало эти длинные, тягучие и манящие ароматы, не представлялось никакой возможности.

Тем временем еда, которой кормили в гостинице, была довольно качественной, но абсолютно бездушной и, я бы сказал, какой-то фригидной. Узбеки, мои спутники в этом бизнес-туре, недовольно кривились, через силу съедая поданное и мечтая о скорейшем возвращении домой: в Бухару, в Ташкент, в Андижан, где их ждали родные очаги и мангалы…

Господь благоволил ко мне в той поездке: всюду встречались добрые и честные люди, продававшие мне товары по самой низкой цене и едва ли не из любви к своим братьям мусульманам, живущим в Узбекистане. Они помогали мне во всем, о чем бы я ни попросил. Благодаря всем этим добрым людям я завершил свои дела заблаговременно и к пятнице был совершенно свободен.

Вернувшись домой, я не уставал рассказывать родным и друзьям о главном загадочном впечатлении, которое осталось у меня от поездки: но никакие слова не могли описать того ЗАПАХА, источаемого Дейрой в Дубай, и все мои рассказы и восторги оставались непонятыми – увы!

Корица

Но однажды я остался один на кухне у своей любимой тети Сарры. Приоткрыв один из кухонных шкафов в поисках чего-то необходимого, я остолбенел: вот он – этот ЗАПАХ! Откуда он здесь, на кухне у моей тетки? Неужели она знает, из чего это сделать, как это приготовить?! Идя на запах, я вскоре обнаружил то, что его издавало: остатки желтого порошка, похожего по цвету на табак и упакованного в целлофан. – Что это, Сарра? Как это называется? – взволнованно спросил я у тетки.

– Это? Это мне наши родственники в Иране приправу давали. А что, тебе это надо? Попроси у Махаррама, – он привезет тебе, когда поедет…

– А можно я ЭТО с собой возьму?

– Возьми… он тебе еще привезет… Маленькая щепотка желтого порошка, завернутого в целлофан, кружила мне голову, где бы она ни находилась – в кармане костюма ли, в портфеле. Этот порошок не оставлял мое обоняние в покое… Приготовить что-нибудь с использованием заветной щепотки мне казалось кощунственным,

и я не мог дождаться своей следующей поездки, чтобы отыскать ЭТО там, в Дубай, привезти ЭТО домой… А уж потом-то я покажу и объясню им всем – родственникам и друзьям, что же именно вскружило мне голову! Через некоторое время первые коммерческие успехи позволили мне снова поехать в Дубай. Я спросил у знакомого иранца:

– Хасан, где здесь, в Дубай, магазин, в котором продают иранские приправы?

– Ты хочешь купить шафран? – переспросил Хасан.

– Нет, ну мне там надо спросить кое-что…

– Мой продавец тебя проводит…

В магазине я предъявил свой драгоценный целлофановый сверток:

– Мистер, у вас есть вот ТАКОЕ? «Мистер» брезгливо принюхался, дал понюхать еще одному «мистеру» и спросил у меня:

– А что это?

В этот момент второй «мистер» уже поднес к моему носу жестяную банку, давая понюхать:

– Вот! Вот это… Это индийская приправа.

Сравнивая содержимое банки и моего свертка и вспоминая слова моей тетки, я сказал:

– Да нет же! Это должна быть иранская приправа… или арабская!

– Нет! Это как раз то, что вы ищете! У вас просто очень плохого качества, а вот эта хорошая, тридцать дирхам… – На банке темно-зеленого цвета было написано "Medium Madras Curry. Ingridients… "

– Ну дайте мне… две банки, – согласился я, убеждаясь, что из банки исходит именно тот ЗАПАХ.

Чёрный перец

Индийская?! Не арабская?! Это что же, выходит, индийская кухня так вскружила мне голову?! Чтобы проверить свое предположение я посетил в те же дни хороший индийский ресторан в Дубай и понял, что мое сердце покорено индийской кухней навсегда.

Теперь я уже не мог дождаться своего приезда домой, чтобы скорее – да-да! как можно скорее – приготовить дома что-нибудь «индийское». Ведь у меня же есть индийская приправа!

В Ташкенте, постучав в дверь дома моей тетки в два часа ночи, я сказал:

– Это я, Сарра! Я – Сталик. Да, самолет только что прилетел! Смотри, какую приправу я тебе привез! Одну банку тебе, а одну мне. Понюхай, а?!

– Это куда сыпать? А, я знаю… Иранцы, когда обед готовят, везде эту приправу добавляют…

Дождавшись утреннего самолета на фергану, прилетев домой и едва раскрыв чемодан, я крикнул жене:

– Гала, что ты готовишь? Добавь вот этой приправы! Только чуть-чуть – она очень сильная!

Вечером за ужином я спросил:

– Ты добавляла?

– Да, добавила, как ты сказал, а потом еще добавила…

Результат никак не соответствовал «индийскому» вкусу, а того ЗАПАХА и вовсе не было.

Решив, что это у меня жена такая бесталанная, в следующий раз я принялся за готовку сам. Сыпал сверху курицы ложку за ложкой и… получил желудочную боль ночью. А ЗАПАХА снова не было. И вкуса тоже.

Ну все ясно – аферисты, блин! Подсунули мне…

Следующая банка из следующей поездки принесла те же результаты.