Казанские "Тандерболты"

Слейд Стюарт

Три боевых порядка B-17 305-й бомбардировочной авиагруппы, в общей сложности 57 "Летающих крепостей", одновременно вывалили на Синьял-Яуши свой груз. Каждая несла 20 бомб, согласно полётному заданию. Вылет на малую дальность, в основном над дружественной территорией. Никаких истребителей, никакого зенитного противодействия - МЗА на их высоту не доставала. Они спокойно выстроили заход, и сбросили на укрепрайон эквивалент более чем 5700 155-мм артиллерийских снарядов за две минуты. Непосредственно на фронте ничего подобного ранее не наблюдалось.

Казалось, на волне чёрного, клубящегося облака разрывов целая деревня поднялась в воздух перед взглядом Хармона и разлетелась на мелкие обломки, брызнувшие

во все стороны. Наложившиеся ударные волны от падавших вплотную бомб не оставили возможности уцелеть хоть чему-то. Когда спрессованный воздух ударил по американским машинам, они пошатнулись на подвеске, их броня загудела, как будто танки и бронетранспортёры были огромными причудливыми колоколами. Звон продолжался, потому что на них падали куски и обломки того, что было укрепрайоном. Бомбардировщики заходили с востока на запад, и Хармон сейчас видел результаты того решения. Западнее Синьял-Яушей поднимались редкие цепочки разрывов. Они отмечали падение бомб, сброшенных с запозданием или заклинивших в замка?х. Как он и боялся, некоторые из них легли в передних рядах наступающих американцев, и по крайней мере, некоторые из них погибли от бомб, сброшенных своими же самолётами. Неважно, что он при этом чувствовал об этом как человек, генерал признавал это допустимой ценой для достигнутого результата. Укрепрайон Синьял-Яуши был приведён к молчанию. Восточнее и южнее виднелись большие столбы дыма, отметившие места, где 19-я бомбардировочная группа ударила по Ойкас-Яушам, а 35-я стёрла с карты Большие Яуши. Танки и полугусеничники снова набрали ход после того, как стихли сотрясения от взрывов и прошли через то, что составляло внешний периметр обороны. Сопротивления никакого не было. Вообще.

Добравшись до места, где раньше располагалась центральная усадьба колхоза, Хармон увидел почему. Повсюду, наползая одна на другую, теснились воронки от бомб. С воздуха Синьял-Яуши напоминали перевёрнутую M: три дороги, расходящиеся на север, соединялись у южной окраины перекрестком. Всё это исчезло. Только редкие остатки зданий торчали в небо. Повсюду была разруха. Редкие немцы, уцелевшие в укрытиях предместий - или кому просто повезло - потерянно бродили, шатаясь как пьяные. На организованное сопротивление они уже не были способны. Кто-то пытался, но таких быстро успокаивали короткими очередями из пулемётов. Остальные, безразличные и потрясённые, послушно собирались вместе и строились в длинные маршевые колонны в тыловые лагеря военнопленных.

– Генерал, нам пора уходить, - сказал русский полковник, офицер связи, назначенный Коневым.
– Гитлеровцы уже готовят силы, чтобы блокировать наше продвижение на юг. Среди их повадок есть та, о которой всегда стоит помнить. Любой офицер или унтер способны организовать нескольких солдат. В другом месте другой офицер или унтер сделают так же. Подобные отряды быстро соберутся воедино и через несколько часов станут ощутимым препятствием. Каждая потерянная минута играет им на руку. От того, как быстро мы снимемся, зависит, насколько будем сильны при следующей встрече с фашистской обороной.

– Я знаю, товарищ полковник, - усмехнулся Хармон.
– Поэтому на юг мы не пойдём. Мы двинемся на запад. Наша первая цель - Калинино. Как только возьмём перекрёсток и железнодорожную станцию, завяжем горловину мешка на всём северном фланге выступа, занятого фашистами. Интересно только, как быстро гитлеровцы поймут, что встали в оборону не там где надо?

Старая Майна, штаб 5-го соединения бронекатеров, изолятор госпиталя

– Если этот урод ещё раз приедет сюда и явится в мой госпиталь, я ему такого пинка отвешу, что он башкой

потолок пробьёт! Ни один высокомерный говнюк не может указывать мне, как обращаться с пациентами. Меня не колышет, кто он или кем себя возомнил. Если он, или кто-либо действующий от его имени, сунутся сюда - разрешаю стрелять на поражение.

Напалков, заходя через парадный вход, хорошо слышал гневные излияния главврача в адрес неизвестного незваного гостя. Он глянул на офицера, пытавшегося спрятаться за стойкой регистратуры.

– Надеюсь, это не обо мне?

– Нет-нет, товарищ чекист. Это флотские разборки, - лейтенант нервно смотрел на двери, ведущие в основную часть госпиталя.
– Никогда не видел нашего главного настолько сердитым. На вашем месте я бы не отсвечивал тут лишний раз.

Было слишком поздно. Капитан Харви Саттон бахнул дверьми, за его спиной лучезарно сияла хищная улыбка Куша?лы. Главврач снова было собрался рявкнуть, но, увидев Напалкова, постарался успокоиться. Тем не менее, его голос всё ещё звучал взволнованно.

– Здравствуйте, Иван Михайлович. Я должен принести извинения, но мы пытались справиться с серьёзной и трудноразрешимой проблемой.

– ЧК может как-нибудь помочь?

– У вас есть полномочия расстреливать ведущих американских политиков?

Напалков задумался.

– Пока нет.

Вопрос был задан в шутку, и смех существенно разрядил обстановку. Чекист не сразу понял - американцы решили, что и он пошутил в ответ. Когда до него дошло, тоже расхохотался.

– Если нужно, я могу выделить вам охрану из сил ЧК или милиции.

– Это очень ценное предложение, но нет. У нас есть морские пехотинцы, которые время от времени наведываются... проверить, чтобы... тот о ком идёт речь, не надоедал здесь. В конце концов, покой пациентов для нас важнее всего.

– Доктор, а можно узнать, что, собственно, произошло здесь?
– Напалков почуял, что можно вытянуть какие-то полезные сведения.

Саттон, глядя на него, несколько секунд колебался с решением. Возможно, если привлечь к делу ЧК, это даст нам какие-то преимущества.

– Идёмте-ка переговорим наедине.

Удобно усевшись в кабинете со стаканами чая в руках, они переглянулись и каждый подвёл собственный промежуточный итог. Оба пришли к выводу, что речь о чём-то более важном, чем казалось на первый взгляд. Разговор завязал Саттон.

– Вы ведь знаете, что отец лейтенанта Кеннеди - важная шишка в американской политике?

– Джозеф Патрик Кеннеди? Знаю, хотя его важность несколько поуменьшилась после многочисленных сомнительных высказываний.

– И тем не менее. Хотя многие желали бы сказать ему то же самое. Сейчас его влияние заключается в способности организовывать от имени Демократической партии голоса ирландцев и католиков. По правде говоря, это действительно дает ему большое влияние наверху. Он из тех людей, кто думает, что их должность означает возможность обладания чем угодно, и неспособных признать: есть не только вещи, которыми они не могут обладать, но и такие, к чему им категорически нельзя тянуть руки.

– У нас тоже случалось подобное, - тяжело вздохнул Напалков, но ехидная усмешка сама собой выползла на губы.

– Несомненно. Но на этот раз он превзошел сам себя. Вчера ранним вечером мы получили телеграмму от Джозефа П. Кеннеди. С приказом, подчёркиваю, с приказом нам, вернуть его сына, Джона Ф. Кеннеди в Соединенные Штаты для лечения. Такая же телеграмма пришла Генри Фэрроу, непосредственному командиру лейтенанта Кеннеди. Оба мы ответили примерно одинаково, в том смысле, что у него нет полномочий выдвигать такие требования, и они, соответственно, выполняться не будут. Полагаю только, что ответ Фэрроу был несколько более... прямолинеен, чем мой.