КаZантип
Шрифт:
Все эти мысли пронеслись в голове Гюрзы за считаные секунды. Решение тоже созрело быстро. Гюрза резко развернула байк и понеслась преследователю навстречу. Рука ее скользнула вниз, под седло.
Громов, увидев, что Гюрза развернула мотоцикл, подумал, что она решила пойти на таран. От нее такого вполне можно было ожидать – темперамент соответствующий. Виктор успел вывернуть руль и разминулся с Гюрзой буквально в паре метров. И тут девушка резко взмахнула рукой. В первую секунду Громов не понял, что это значит, но в следующий миг сжавшаяся у него на шее петля рванула его назад.
Гюрза
Громов погиб бы от удушья, если бы не успел вцепиться в веревку руками. Это ослабило сжимающую шею петлю, но с ладоней словно кожу сдирали – и это несмотря на перчатки. На свое счастье, Громов был полностью экипирован – кожаные куртка и штаны, шлем, высокие сапоги. Иначе он меньше чем за минуту ободрался бы об землю до мяса. Еще выручало то, что пока Гюрза ехала по плоской, как стол, степи. Даже небольшой попавшийся по пути камень мог стоить Виктору жизни.
Гюрза остановилась как раз в тот момент, когда Громов почувствовал, что находится на пределе. Подкатывало беспамятство, которое привело бы к смерти. Стоило хоть немного расслабить сжимающие веревку руки, и петля аркана удушила бы его.
– Ну, посмотрим, что ты за фрукт, – сказала девушка, снимая шлем и спрыгивая с мотоцикла. Она была совершенно спокойна – после такой поездки по степи ее преследователь наверняка находился в таком состоянии, что с ним и решительный цыпленок справился бы. Посторонних тоже можно было не опасаться. Она заехала в довольно глухое место – к заброшенному бетонному заводу, который люди покинули, когда была заморожена постройка АЭС.
Стащив с еле шевелящегося пленника шлем, Гюрза неожиданно сдавленно выматерилась. На ее лице, сохранявшем спокойствие даже в самых сложных ситуациях, появился звериный оскал – примерно такой, который по поводу и без повода демонстрировал Крученый.
– Так это ты! – выдохнула она. – Надо же, какая встреча, Гром! Что-то, я смотрю, ты не очень рад меня видеть!
Виктор только застонал в ответ. Ничего членораздельного он произнести не мог. Не то что руки и ноги – даже язык ему не повиновался. Впрочем, Гюрзе и не нужен был ответ. Она накручивала себя сама.
– Да-да, – с жуткой ухмылкой продолжала она. – А ведь я отлично помню времена, когда ты мне очень радовался! Любимой называл, солнышком! Теперь, наверное, эту сучку так величаешь?!
– Не называй ее так, – с огромным трудом выдавил Громов.
– Да?! А как же мне ее называть? По имени? Так я даже не знаю, как эту сучку зовут! А ты… Ты… – В этот момент лицо у Гюрзы стало таким, что хоть в фильм ужасов на роль монстра ее бери без грима. Никакие окровавленные клыки не заменили бы это выражение беспредельной ненависти.
– Ты бросил меня из-за нее! Ну так послушай – это я взяла твой шлем и байк.
Только сказав это, Гюрза подумала, что про героин упомянула зря – неизвестно еще, знал про него Громов или нет. Но эта здравая мысль промелькнула где-то на заднем плане сознания, слишком уж сильна была душившая ее злость, чтобы рассуждать разумно.
– Какая же ты дрянь, – тихо сказал Громов. Он до сих пор сомневался в том, что Ксюша права насчет героина. Но теперь понял все.
Гюрза, услышав, как ее назвал бывший возлюбленный, со звериным рычанием кинулась на него и стала избивать ногами. От несколько первых ударов Громов сумел худо-бедно уклониться, подставляя то плечо, то бедро. Но наконец Гюрза угодила куда целилась – в пах. Боль согнула Громова в дугу, и следующий удар, пришедшийся в висок и погасивший сознание, принес только облегчение.
Гюрза была настолько разъярена, что не услышала шум мотора подъезжающего байка.
– Эй, эй, подруга! Ты что делаешь?! Кто это такой?! – Крученый кинулся к своей подруге, продолжавшей пинать неподвижное тело, распростершееся у ее ног.
Гюрза подняла замутненные яростью глаза на своего бойфренда. Несколько секунд тупо смотрела на него, даже не понимая толком, кого видит. Потом разум стал постепенно возвращаться к ней.
– Глянь-ка, кого принесло, – сказала она, кивнув на Громова.
Крученый присел на корточки, перевернул неподвижное тело на спину и удивленно присвистнул.
– Ни хрена себе! Он-то откуда тут взялся?!
– Понятия не имею, – отозвалась Гюрза. – Да это и неважно.
– А что тогда важно?
– То, что он про героин разнюхал. – О том, что сама только что сказала Громову об этом, девушка, разумеется, упоминать не стала.
– Мать!!! – взвыл Крученый. Все последние дни он жил с постоянным страхом, что их дела с наркотиками вскроются. И вот, похоже, страхи начали материализовываться. – Что же нам теперь делать?!
– А ты сам не понимаешь? – спросила Гюрза. – Нет? Вот что! – Она чиркнула себя пальцем по горлу.
Крученый побледнел. Как бы он ни выпендривался перед молодежью, но ни убивать, ни серьезно калечить ему еще никого не приходилось. Больше пугал и издевался.
– Ты что… – начал он слегка подрагивающим голосом.
– Других вариантов нет, – ответила Гюрза. – Иначе он нас заложит. Или ты по тюряге соскучился?
– Я… Я не смогу… – выдавил из себя Крученый.
Гюрза ничего не сказала, только презрительно покачала головой. И вытащила выкидной нож. Лезвие зловеще сверкнуло.
– Нет! Лучше камнем! Вроде как упал и ударился!
– Ты! Советчик долбаный! Сам не можешь, так хоть мне не мешай! – Гюрза склонилась над Громовым. На лице ее проступили крупные капли пота. Она тоже побледнела, нож в руке слегка дрожал. Она поднесла лезвие к шее Громова, прижала к коже… И тут же отдернула. Все же Надя Щипачева не была агентом спецслужб или бандитом. Она не могла вот так просто зарезать бесчувственного человека. Тем более того, с кем у нее были связаны романтические воспоминания.