Каждый мародер желает знать…
Шрифт:
— Вот ты говно на ножках! — Йован без замаха врезал мне под дых. Весь воздух вылетел из легких, меня бы согнуло, но двое его верных миньонов держали крепко. За локти. Так. За локти... Соединить большой и безымянный, потом большой и указательный. Скрестить мизинец и средний.
— Пальцы, дебилы!!! — Йован попытался отскочить в сторону, но было поздно, заклинание сработало. Его ноги разъехались на внезапно ставшим страшно скользком полу. И он грянулся на пол. Ноги его прихлебал тоже разъехались, пальцы соскользнули с моих рук. Я быстро схватил со стула свои
Я прогрохотал сапогами по металлическим ступеням черной лестницы, дернул задвижку и выскочил на задний двор общежития. Вот что мне мешало уйти спать к своим? Нет, блин, поленился. Ночь, пешком далеко, омнибусы не ходят.
— Лебовский? — сидевший у стены Корчин едва сумел сфокусировать на мне взгляд. — Опять муж вернулся не вовремя?
— Много ты знаешь замужних в общаге? — огрызнулся я, прыгая на одной ноге, а другой пытаясь попасть в штанину.
— Да хрен тебя знает, как ты их находишь... — Корчин отхлебнул из бутылки. Вот нормальный же мужик, когда трезвый! Только он теперь все время бухой. Как и все мужики-каратели. Почему-то нормально заниматься медициной получается только у одаренных девчонок. А парни рано или поздно текут крышей.
— Эх, стоит один раз трахнуть овцу... — пробормотал я. История с замужней со мной случилась единственный раз, и больше я к ним на пушечный выстрел не приближаюсь. Но теперь мне фиг забудут.
— Лебовский, стой, скотина! — в окно четвертого этажа высунулся Йован. — Все равно я тебя поймаю!
В этот момент я сумел-таки застегнуть штаны и побежал дальше. Рядом со мной об край клумбы разбилась брошенная мне вслед бутылка. Сверху раздалось очень характерное клацанье дробовика.
Да, бля... Я принялся слегка раскачиваться и петлять, чтобы прицелиться было трудно, нырнул за живую изгородь, пробежал мимо Мертвого Лося, морга-котельной, перемахнул через забор и свернул в переулок. На шаг я перешел только через три квартала.
Какого хрена вообще произошло?
Вроде оторвался. Я перешел на шаг, потом вообще остановился. Кажется, только теперь я проснулся. Но все равно ничего не понял. Так... По порядку. Целый месяц я был паинькой, а в выходные-таки взял шишигу и поехал за добычей. Вчера весь день мы с Ларошевым потратили на Полунина и Гезехуса. Ларошев и Бюрократ мне целый ликбез провели, как набить этой зубастой статуе цену побольше. Ну, там, «пули свистели над головами, ужасные опасности и страшные приключения...» В общем, с мой точки зрения, нормально так торганули. У того аж напомаженные усики тряслись, когда он каменюку эту увидел. Все-таки, коллекционеры — странный народ.
А потом был долгий разговор с Гезехусом в университетском саду. Погода хорошая, не хотелось ему в кабинете сидеть.
Разговор крутился вокруг двух вещей — насчет моего попечительского контракта и насчет помещения для историков.
Все-таки, Гезехус тот еще жук, конечно. Кажется, он меня в результате надул с этим контрактом. Но хоть от Матонина отвязался,
И что сейчас делать? Бежать к своим досыпать? А уже потом разобраться, какая муха укусила Йована, что он взялся за оружие...
Нет, так не пойдет. Наш серб — парень вспыльчивый, конечно, но отходчивый. Он не спит, так что можно прямо сейчас с ним и поговорить. Тем более, если я правильно понял, о каких деньгах идет речь, то меня это тоже напрямую касается.
Я повернул обратно, прошел вдоль забора до места, где над кованной решеткой низко нависали ветки развесистого клена. Перемахнул обратно на территорию университета и осторожно, кустиками, направился искать Йована.
Высунулся из-за разросшейся живой изгороди. Ну да, топает явно в мызу, и эти двое следом. Я подождал, когда они скроются в зарослях и пошел следом. Впереди скрипнула, закрываясь, дверь.
Я бесшумно скользнул к окну и прислушался.
— Ушел, гад, — резюмировал Йован. — Но кроме него и правда некому, Борис!
— Почему ты никому не сказал, что вы Соболя продали? — хмуро проговорил Борис.
— Да потому что... — Йован шумно выдохнул. — Ждал подходящего момента, вот почему. Деньги в тайнике, ничего им не будет...
— И куда же они делись? — ехидно спросил Саранча.
— Да говорю же — Лебовский спер наверняка! — уверенно заявил Йован. — У него какая-то мутная история с крепостным контрактом, ему кровь из носа надо было выкупиться. Ну вот и решил...
— Ты что городишь, болгарин? — сказал я.
— Лебовский! — хором заорали сразу человека четыре.
— А ну сюда иди, недомерок! — прорычал серб.
— Спасибо, я тут постою, — хохотнул я. — А то ты опять начнешь по мне из дробовика палить!
— Это ты стрелял? — окрысился Борис. — Я же сказал — привести его, не пристрелить!
— А что случилось-то? — спросил я.
— Ты деньги спер из тайника, вот что случилось! — зарычал Йован.
— Пятачок деньги не брал, — хмыкнул я. — В смысле — я ни при чем.
— А чем докажешь? — спросил кто-то, кажется, Саранча.
— Так, тихо, — вполголоса сказал Борис. — Йован, почему ты решил, что это он?
— Так в тайник-то мы вместе прятали! — воскликнул Йован. — А сегодня мы собрались деньги делить, тайник открыли, а там пусто.
— Тайник в мызе, кто угодно мог взять, — задумчиво сказал Борис.
— А может это ты забрал, а? — заявил вдруг Витек. — Пристрелил бы Лебовского, сказал потом, что отстреливался. Сюда ты почему-то без ружья пришел...
— Йован? — голос Бориса раздался в повисшей вдруг тишине.
— Да вы что?! — внутри что-то с грохотом упало. Видимо, серб вскочил и опрокинул стол. — Вы совсем сбрендили что ли?!
— А что ты так напрягся-то? — язвительно сказал Саранча. — Ты на монашке своей хочешь жениться, она хвостом крутит. Взял денежки — и ага!
— Ребята... Вы чего? Вы чего, ребята? — тихо заговорил Йован. Потом снова раздался грохот, треск, шипение, потом кто-то закричал. Вмешаться? Да ну нафиг... Лучше подожду, кто победит, а потом подумаю.